Илья Видманов - С.нежное сердце. Книга вторая

Припарковавшись, где удалось, Роман прямо так, без шапки и в незастёгнутой куртке вышел из машины. По макушке лизнул холодный ветер, неприкрытой груди коснулся недобрый мороз. Подогреваемый чувствами раздосадованный отец на всё это плюнул и двинулся вперёд; его внимательный взгляд уже зацепился за знакомые фигуры.

На крыльце, стоя на ступеньках меж пробегающего мимо люда, как два деревца на острове посреди бурной реки, улыбаются друг другу и о чём-то разговаривают Настя и… Даша. Настя как всегда вся в белом, лишь чёрные пряди выбиваются из-под белой шапки, да зубы у дочери ещё белее, чем даже самая кипельно-белая её одёжка. Даша неизменно в тёмно-синем пальто с шикарным меховым воротником. На голове высокая пушистая шапка, на ногах тёмные сапоги на высоких каблуках. Глядя на подругу она сверкает жемчужной улыбкой и излучает свет.

Приближаясь, как акулий плавник к утопающему, Роман добрёл до девочек и остановился от них в двух шагах. В этот момент, как по причуде, поток детей сбавил и толкать в бока стали поменьше.

– Ну вот, а я ему говорю…

Улыбаясь, Настя краем глаза задела отца и снова уставилась на подругу… затем медленно, точно страшась увидеть призрака, повернулась. Улыбка дочери померкла, а потом и вообще пропала.

С выражением немого упрёка Роман глядел на дочь пару секунд… потом всё-таки не выдержал и зацепил взглядом Дашу. Девушка заметила его, наверное, ещё раньше одноклассницы; когда он подошёл радость с её лица мигом слетела и она отвернулась с такой поспешностью, словно на неё плеснули грязью.

Мысленно скрепив сердце Роман снова перевёл взор на дочь. С чего он хотел начать осталось загадкой, так как над улепётывающей детворой прогремел раскатистый, властный голос:

– И даже не думайте расслабляться! Воспользуйтесь лучше свободным временем, чтобы подготовиться! – Неподалёку, на верхней ступеньке, в кильватере уносящейся толпы как утёс над морем встал высокий темноволосый мужчина. – Скоро новая контрольная!

На Артуре лишь летние штаны и синя рубашка, но этот человек стоит на холоде спокойно, даже позу принял – одна рука на поясе, вторая вытянута вперёд, точно указывая за горизонт.

– Конечно, Артур Каримович!

– Разумеется!

Эти и так-то не особо слышные голоски потонули в общем гомоне и толпа, если это не показалось, прямо разом, как лемминги, понеслась от школы ещё быстрее!

На губах историка возникла еле заметная, тонкая улыбка. Чуть помотав головой, как будто говоря: «да, знаю я вас», он опустил руку и только тут повернулся. Взгляды Романа и Артура встретились.

Капитан подумал, что надо бы кивнуть, однако что-то ему помешало. Ещё миг задержавшись на отце ученицы внимательный взгляд историка перескочил на девочек. Чуть подняв подбородок он осмотрел их с ног до головы и обратно. Улыбка на его губах застыла, стала словно восковая; или так почудилось.

Через мгновение тёмно-зелёные глаза снова скакнули на Романа. Чуть кивнув, словно демонстрируя, что всё-таки заметил, учитель быстро, но без нелепой поспешности развернулся и ушёл обратно в школу.

Дверь за ним закрылась с таким хлопком, что это прозвучало как выстрел! На какое-то время оказавшийся сосредоточенным на историке Роман пришёл в себя. Медленно моргнув он на мгновение опустил взгляд… вздохнул… а затем снова поднял его на девочек.

К растерянно помалкивающей дочери и отвернувшейся от него Даше неожиданно прибавились ещё двое: позади школьниц, спрятав руки в карманы, стоят два высоких, ростом почти с самого Романа парня. Под толстой зимней одёжкой видно плохо, но всё равно заметно, что спортсмены. Да и лица с твёрдыми взглядами, спины прямые. Если сам борьбой или чем таким занимаешься, то видишь такого и сразу хочется с ним подраться, померяться силой. Вызывающая внешность.

Задержав на них внимательный, прощупывающий взгляд Роман снова перевёл глаза на дочь. В напряжённой тишине его спокойный голос прозвучал, как скрытый, но от того не менее увесистый удар:

– Настенька, я что-то не пойму… Почему чужие люди предупреждают меня о том, что у вас сегодня сокращённые занятия?.. Почему этого не делает родная дочь?..

На Настю больно смотреть: так выглядит за руку пойманный воришка, в котором ещё осталась совесть. Он краснеет, бледнеет, его глаза метаются… Вроде и отбрехаться хочет, и в тоже время стыдно. Может он даже придумал себе оправдание, но сам-то всё понимает и внутренне осуждает себя.

– Как это, пап?.. – Настя часто заморгала. – Я же тебе об этом вроде бы утром говорила… Разве нет?..