Кирилл Задырко - Свет во тьме

Ник, хорош. Во всех смыслах и без смысла. В свои неполные двадцать семь многое знает, умеет то, что по соображениям этики не буду озвучивать. В его глазах, словно бесконечный, чистый свет. А ещё, не считая особенностей оригинального характера, тащусь от его фирменной ухмылки. И, я наверное, никого не встречала, кто бы был настолько умен, насколько и добр к окружающему миру как он. Конечно, у нас в отношениях не всегда так гладко, но компромисс – это дело такое, не хитрое. Ну да ладно.

Так, вот.

Помню один раз, когда мы прогуливались по вечерним улицам города. Ели клубничное мороженое и всё такое в этом духе. Не обращая на время, болтали и веселились. И будто целый мир вокруг замер в ожидании финальной сцены, где мы. И только его дыхание нарушает кромешную тишину. Свернув в переулок. Услышали крик за спиной, вроде: «Ей мужик». Конечно, мы обернулись.

Совсем ещё ребёнок, на скидку лет 13. Низкого роста он был одет в рваную черную куртку. И капюшон скрывал сальные волосы выбивающиеся наружу. В мгновение, достав острый нож, мальчишка начал махать им перед нами угрожая мол: «Гоните деньги». Как я удивилась, когда Ник молча достал кошелёк и спокойно протянул грабителю одну купюру – малую часть того что было в кошельке.

Я не понимала: почему здоровый мужик позволил себя ограбить малолетнему подростку… Просто не укладывалось в мозгу! Поэтому, после, когда мы добрались до дома, донимала Ника вопросами. И как липучка не отлипала до тех пор, пока не услышала одну фразу, которая поставила все точки над «i»:

«Он был голодный».

– Ты почему мясо ни ешь, Коля?

– Не хочу.

– Меня не волнует: чего ты хочешь – чего не хочешь. Ешь, сказал!!! – отец повысил голос, что я задрожал как осиновый лист.

– Там жилы и сало, – мой голос прозвучал очень тихо. Неуверенно, сдержанно.

– Мужчина должен есть мясо, – добавил он. И зыркнул на меня своим фирменным, испепеляющим «взором».

– Мам, – я посмотрел на мать. Она сидела за столом и ела овощной салат. И он выглядел намного лучше, чем размякшее жирное мясо, которое у меня.

– Что? – делая вид, что не понимает, она переспросила. И нервно улыбнулась.

– Мам! Мам! Ты подкаблучник. Вот ты кто! Понял? – сказал отец и хлопнул по столу ладонью.

– Просто спросил, что спросить нельзя?

– Ты как с отцом разговариваешь?! – теперь его не волновало то, что я ни ел мясо.

Боясь получить в ухо, как это случалось очень часто, что бы казаться случайным всплеском эмоций – я промолчал.

– Я вопрос задал!!! – повысил он тон.

Я нервничал. И не знал, как реагировать на подобное. Поэтому пару секунд сидел и смотрел, как он сверлит меня глазами полными злобы, отвращения и презрения. Иногда переводил взгляд на мать, которая как не замечала ничего кроме его правоты:

– Что смотришь на меня? – мне показалось, что она злилась. – Ник, ешь, пожалуйста. Ешь мясо.

– Ты ему ещё одно место поцелуй! – его лицо исказила гримаса недовольства. Отец добавил:

– Так, пока ни сожрёшь всё, что в тарелке, из-за стола не ногой.

Я расплакался…

Открыл глаза. Пульсирующая боль в висках свидетельствует о сильном недосыпе. Несколько ночей сижу тут: напротив кабинета операционной, к которой битые сутки подряд хирурги борются за жизнь Ли. Нервно перебирая воспоминания в голове, стараюсь сотый раз успокоиться. Не уверен, что именно видел – приближающийся на встречу автомобиль, больную фантазию в моей голове. Или то, и другое. Возможно, где-то внутри черепной коробки скрывается простейший ответ на вопрос: «Почему она, а не я?».

Словно паразитирующий организм эта мысль поедала моё сердце изнутри. Каждый раз, когда старался не думать о том, что случилось, буря воспоминаний из чувств; отчаяния и страха снова и снова окутывали меня словно ночной кошмар.

Слегка заторможено подняв левую руку на уровне глаз, задрал рукав местами износившейся рубашки – красного цвета, в синюю клеточку. Посмотрел на двигающийся в такт механизм «Rado»: половина пятого утра. Вообще, люблю смотреть на часы. Это помогает поверить в логичность всего происходящего. Иногда, когда кажется что по причине усталости или любых других обстоятельств, – как сей час – что не могу собраться, просто наблюдаю. Смотрю и вижу бегущую стрелку. И время, которое не вернуть остаётся позади, а то, что будет дальше, не больше чем принцип механизмов, которые приводят в движение сам процесс. Могу ли я что-то изменить, когда от меня ничего не зависит – не думаю. Поэтому приходится надеяться на лучшее.