Марина Галевска - По ту сторону жизни, или Тайна дома Ц…

Всеволод Иннокентиевич пребывал в хорошем расположении духа. С утра пораньше в честь дня рождения супруга поднесла ему рюмочку наливки, которой как раз хватило «для сугреву». Он уже предвкушал, как вечером сядет за праздничный стол, а уж там… э-э-ххх! Жена готовила божественно и баловала мужа разносолами. На дни рождения каждый раз придумывала что-нибудь особенное. В этот раз супруги решили никого не звать, а спокойно посидеть вдвоем. Они и не любили особенно созывать людей, разве что кто-нибудь сам зайдет…. Предвкушая праздничный обед, Всеволод Иннокентиевич даже крякнул от удовольствия, но служебный долг требовал его присутствия на службе. Всеволод Иннокентиевич бросил взгляд в зеркало и, подмигнув собственному отражению, вышел из дома и направился в полицейский участок.

Хоть Всеволод Иннокентиевич и был почтенного возраста, но выправку и осанку не потерял и мог одним ударом уложить любого обидчика, с удовольствием делал ту работу по дому, где требовалась грубая мужская сила, а зимой окунался в прорубь, поэтому ни насморка, ни кашля и никакой другой хвори у него отродясь не было. Ростом выше среднего, коренастый, седоволосый и седоусый, он любил, чтобы усы были закручены кверху. В городе его уважали, потому что знали: хоть и суров бывал главный полицейский, но мзду не брал, судил всегда справедливо, невзирая на чины и звания.

Собственных детей они с супругой не нажили. Судачили об их семье в городе разное, но шепотом. Несмотря на сплетни, жили они с женой всю жизнь душа в душу, а горожане поговаривали, что свою жену он увел у самог обарона Мантенфельда, который Всеволода его со временем простил, хоть сначала они и не общались. Те же злые языки не забывали добавить, что повезло барону, если бы не Всеволод Иннокентиевич, то остался бы он без продолжателей рода, а так вон каких два красавца! Да что там говорить, дела давно минувших дней, все быльем поросло.

В участке было на удивление тихо, только у входа топтался какой-то мальчонка.

– Ну, а ты чего здесь ошиваешься? Другого места нет? – Нарочито грубо прикрикнул Всеволод Иннокентиевич, но мальчонка совсем не испугался – знал, что не со зла.

– Слышь? А ну поди сюда! Сказать чего хочешь? Вижу, мнешься. Заходи. Он слегка подтолкнул мальчонку. – Только по делу! Будешь сопли жевать – вытолкаю взашей. Говори!

– Господин полицейский, меня Роберт зовут.

– Я что, не знаю, как тебя зовут? Если поднапрягусь, так и дату рождения твоего вспомню. Тоже мне, – Всеволод Иннокентиевич прищурил левый глаз и поправил усы. – Да ты боишься чего? Вон трясешься весь и не от холода…

– Я вам все как на духу расскажу, хоть мне и сказали помалкивать, но я не могу, прям в груди печет, не могу смолчать, – испугано проговорил мальчик.

– Ты сначала расскажи, а потом не примени добавить, кто смолчать велел. Мне это тоже очень хочется знать.

Роберт вытаращил глаза и на одном дыхании выложил все: про труп, про конюшню, про то, как доктор велел помалкивать.

Всеволод Иннокентиевич слушал внимательно, ни разу не перебив. Когда Роберт закончил, он оставался в той же позе. Роберту даже на минуту показалось, что полицейский начальник спит с открытыми глазами, но ничего предпринимать не стал, а просто сидел и ждал, что будет дальше. Через пару минут, которые Роберту показались вечностью, полицейский резко вскочил и стал мерять кабинет шагами, бормоча себе под нос такие слова: «Бусины, да, точно подметил, подобрала бы. Почему сам ко мне не пришел? Странно. Ага. Поинтересуюсь, всенепременно».

– А ты что на конюшне делал? – резко прервав монолог, обратился он к Роберту и, не дождавшись ответа, продолжил, – хотя ладно, сейчас не до того. Потом, это все потом, это все дело второстепенное.

Роберт с облегчением вздохнул. Это было как раз то, чего он боялся, когда шел в участок.

«Ф-ф-ф-у-у, вроде как пронесло, мабудь, потом и не вспомнит», – подумал он.

– Я еще того…

– Ну? Сказал не все?

– Ага.

– Ну так договаривай.

– Я тогда подумал, чего это доктор Рихтер просил помалкивать? Мне интересно стало, ну я и проследил за ним.

– Однако ты смышленый… и что?

– А вот что, он прямиком к барону направился. Я хотел в окно подглядеть, но меня ихний работник ка-а-к огреет между лопаток! Пострадал я в общем, как спину-то пекло-о-о, но я спрятался неподалеку и стал наблюдать. Доктор был у барона недолго. Я думаю, что он все доложил и прямиком к моей мамке, уж не знаю зачем. Теперича боюсь возвращаться, не знаю, чего и ждать. Может, вы того, господин полицейский, отведете меня, заодно с мамкой переговорите, мол, герой я и все такое, и еще доктору скажете, что я теперича под вашей охраной, а еще лучше, что ваш осведомитель. Точно, так даже лучше будет. А может, вы мне вообще какую секретную бумагу выпишете, типа пачпорта, ну и грошик какой на пряник дадите?