Татьяна Полякова - Знак предсказателя

– Покайтесь, пока не поздно! Истинно говорю: гореть вам всем в геенне огненной!

– Уймись ты, дура! – рявкнул проходивший мимо мужик. – С утра гляделки бесстыжие залила…

– Михалыч, – обрадовалась она. – Ты б дал мне взаймы двадцать рублей. Ведь всего двадцать рублей и нужно. Будь человеком…

Он досадливо махнул рукой и пошел дальше, а баба продолжила обличения, без особого, впрочем, толка. На нее подчеркнуто не обращали внимания.

– Надо полагать, это та самая Раиса, на которой батюшка погорел, – смеясь, заметил Вадим. – Стой здесь.

Он направился в ближайший магазин, где разжился бутылкой водки. Пакет держал под мышкой, кивнул мне и пошел в направлении обладательницы фингала.

К тому времени она, малость притомясь, устроилась на скамье возле магазина «Снежана» и горестно вздыхала, поглядывая на прохожих. Подойдя к ней почти вплотную, Вадим спросил:

– Что там с геенной огненной? Остро интересуюсь.

– А ты кто? – заволновалась тетка; несмотря на плачевный вид, чувствовалось, что она гораздо моложе, чем может показаться, и называть ее так мне, пожалуй, не стоило.

– Хороший человек с тяжестью на душе. Как насчет того, чтобы поговорить?

Тут он продемонстрировал горлышко бутылки, вытянув его из пакета.

– А девка твоя, что, с нами пойдет?

– Конечно.

– Только, это… без глупостей всяких, без извращений, не люблю я это.

– Я же сказал: душу хочу излить. Какие извращения?

Она поднялась и побрела за нами.

– Куда идем-то?

– Мы здесь неподалеку угол снимаем, – сообщил Вадим, а я подумала: в какой восторг придет мадам Ключникова, обнаружив нашу гостью.

– Давайте лучше ко мне… Но сразу предупреждаю: с закусью плохо. Болею я очень… душой и вообще. Не до хозяйства сейчас.

– Закусь организуем, – пообещал Воин и вновь отправился в магазин, а мы топтались на площади в тени голубых елей.

– Мужик твой? – спросила она тихо. Я кивнула, а она продолжила: – Звать как?

– Его?

– Тебя.

– Лена.

– Ага. А меня Рая. Раиса то есть. А мужа?

– Вадим. Только он еще не муж.

– Главное, чтоб рядом был. А муж или не муж – это дело десятое. Одной беда. Все болезни от одиночества. Я вот который год бедствую, то одно болит, то другое, таблетки все пью и пью, не помогают. А сколько за них платить приходится? Жуть. Наверное, придется бросить пить, – закончила она, а я озадачилась: с чем она собирается покончить: с таблетками или пьянством, но уточнять не стала, потому что Вадим вернулся.

На закуску он не поскупился, чем вызвал беспредельное уважение Раисы. Жила она неподалеку. Низкий деревянный дом выглядел уныло, однако фасад украшала огромная тарелка-антенна. Хозяйка открыла дверь и вошла первой. Уборкой Раиса себя не обременяла и сейчас вдруг почувствовала нечто вроде смущения.

– Это… может, в саду сядем? На воздухе?

Однако в сад отправились не сразу, занялись закуской. Кстати, за работу Раиса взялась с энтузиазмом и управилась быстро, может, этому способствовала неуемная жажда. Между делом поведала историю своей жизни. Вадим сочувствовал, я кивала и оглядывалась. Среди разномастной рухляди, которой до отказа было забито жилище, выделялся новенький телевизор воистину гигантских размеров. Его пожилой собрат занял место в кухне. Раиса включила оба, как только вошла в дом.

Наконец, прихватив закуску, бутылку и три стопки, мы отправились в сад, пятачок земли с тремя яблонями, заросший крапивой, притоптанной с краю, где стоял колченогий стол и две скамейки. В одном Раиса оказалась права: здесь все-таки лучше, чем в доме.

Вадим быстро разлил водку по рюмкам и сказал:

– За знакомство.

И мы выпили.

– Вам чего от меня надо? – хитро спросила Раиса, закусив огурцом. – Не просто так добро переводите.

– Не просто, – кивнул Вадим и лихо ей подмигнул. – Хотим знать, что у вас в поселке за люди живут. Дом здесь присматриваем. Правду-то никто не скажет, лишь бы добро свое сбыть, а лопухнуться не хочется.

– Говно народ, – изрекла Раиса. – Наливай по второй.

Примерно час она вдохновенно повествовала о местных нравах. Хороших людей тут в принципе не водилось, да и откуда им взяться? Сама Раиса, имея чуткую душу и не найдя в соплеменниках понимания, вынуждена употреблять в ущерб здоровью, иначе бы давно закостенела душой.

– А батюшка как же? – ввернул Вадим, закусывая капустой.

– Батюшка хороший… добрый батюшка. Только ведь сожрут они его.

– Кто они?

– Эти. Олигархи. Не ко двору он им пришелся. Прежний-то поп им, прошу прощения, одно место лизал, а этот все про долги талдычит. У богатых, мол, долги перед бедными. Совершенно с этим согласна. Уж если нахватал деньжищ, так будь любезен поделиться. У нас ведь здесь как: четыре богатые семейки. Перво-наперво, Ключников, обе фабрики его и, кроме них, чего только нет. Все под ним ходят, слово сказать боятся, уволит с фабрики – и иди куда хочешь. Потом эти, Стрешневы, там мамаша такая фифа, прямо королева английская, и девку свою так же воспитала. Папаша вроде неплохой мужик, но перед ней по струнке ходит. Видать, деньги-то ее, да и моложе он. Дальше, – принялась загибать пальцы Раиса, – Краско. Говнюк редкий. Никогда не здоровается, морду задерет и мимо. Бог его за то наказал, девчонка ихняя утопла. Хотя грех так говорить, отец Владимир бы не одобрил. Ну и Лебедевы. Эти редко появляются, все по заграницам, дочка здесь с бабкой живет. Та тоже везде суется, меня, курва старая, жизни учила. Вот эти богатеи у нас всем и заправляют. Какую блажь ни придумают, а ты давай радуйся. Взять хоть театр их дурацкий, нужно мне больно на них смотреть, у меня телевизор есть.