Мэри Кларк - А время уходит

За последние недели Бетси Грант – так, по крайней мере, казалось Дилейни – сильно похудела и выглядела теперь не столько стройной, сколько слабой и хрупкой. Тем не менее, сидя на своем месте, она держала спину прямой, и лицо ее оставалось спокойным, за исключением разве что моментов, когда в показаниях свидетелей упоминался смертельный для ее мужа удар. Тогда Бетси закрывала глаза, словно отгоняя некую встающую перед ней картину.

Интерес к процессу не ослабевал, и свободных мест в зале не наблюдалось. Дилейни уже узнавала среди зрителей сторонников подсудимой, родителей из школы, где она преподавала историю, и живущих неподалеку подруг. В перерывах на ланч она подходила к ним, брала интервью, и все без исключения горячо утверждали, что не допускают и мысли о виновности Бетси Грант.

Дилейни знала, что должна рассказывать в шестичасовых новостях о ходе процесса, а не выражать собственное, крепнущее день ото дня мнение о невиновности Бетси, на что бы там ни указывали показания.

– Я обратила внимание, – сказала она Дону Брауну после одного из выпусков, – что ее не поддерживает на суде никто из родственников. Оказывается, она – единственный ребенок в семье. Ее мать умерла лет двадцать назад, а отец женился во второй раз и живет сейчас во Флориде. Ты не думаешь, что ему стоило бы приехать и побыть с дочерью?

– Я бы так и сделал, – без малейшего колебания ответил Дон и, подумав, добавил: – Разве что отец очень уж стар или болен и не в состоянии совершить такое путешествие.

Дилейни повернула лэптоп так, чтобы Дону был виден экран.

– Посмотри. Это было вчера в «Фейсбуке». Отец Бетси Грант, Мартин Райан, со своими внуками на футболе в их средней школе в Неаполе.

На фотографии энергичный мужчина под семьдесят с широкой улыбкой обнимал двух мальчишек лет пятнадцати-шестнадцати. Подпись под картинкой гласила: «Горжусь внучатами. Оба в непобедимой команде. Как же мне повезло!»

Прочитав ее, Дон повернулся к Дилейни и недоверчиво покачал головой.

– Его дочь судят за убийство мужа, а этот придурок хвастает внуками!

– Приемными внуками, – поправила Дилейни. – А у дочери, которая его плоть и кровь, единственного ребенка, нет ни одного родственника, который поддержал бы ее в суде.

Подождав, пока Дон с все возрастающим интересом дочитает «фейсбучный» пост, Дилейни сказала:

– Послушай, мне почему-то кажется, что такая явная отчужденность между Бетси и ее отцом может быть частью чего-то бо́льшего. Думаю, мне стоит провести небольшое расследование. В свободное время.

Джон Круз совершал свой обычный обход модных ночных клубов в Сохо. Небрежный, но отнюдь не дешевый прикид, приятная внешность, дорогой «Ролекс» на запястье и щедрые чаевые встречающим у входа обеспечивали доступ и радушный прием в заведениях, где его приветствовали примерно такой фразой: «Свободных столиков нет, но в бар, сэр, добро пожаловать».

Уже через неделю он начал замечать тех – знаменитостей, в том числе людей известных всей стране, а также завсегдатаев, – кто пребывал под кайфом. Осторожные расспросы давали результат: у него интересовались, что именно нужно, и направляли в мужской туалет, где и заключалась сделка.

На полученные от «Вашингтон пост» деньги Джон сделал две закупки. Проведенный в частной лаборатории анализ таблеток показал, что приобретенный продукт разбавлен и далеко не высшего качества.

Ровно через десять дней после интервью с Лукасом Харвином и его женой режиссер позвонил Джону с просьбой как можно скорее прийти в офис.

– Я сейчас продюсирую один документальный фильм, – объяснил Харвин. – Время поджимает, что вообще-то хорошо. Но в ближайший уик-энд мне придется выехать на место съемок в Массачусетс, и я не хочу уезжать, не указав вам на кое-какие возможные выходы на поставщика Стивена.

Джон понимал, что имеет в виду Лукас. Лучший способ справиться с горем – заняться делом.

Прибыв на место, он с удивлением обнаружил, что офис относительно невелик и обставлен просто. Но он вспомнил, что главная штаб-квартира «Харвин энтерпрайзис» находилась не в Нью-Йорке, а в Голливуде.

– Мистер Харвин ждет вас, – приветствовал его секретарь. – Проходите.

В рубашке с расстегнутым воротом и свитере Харвин сидел за письменным столом, заваленным сценариями, страницы которых пестрели густо исписанными листочками. На стенах висели глянцевые фотографии со знакомыми лицами.

Прочертившие лицо глубокие морщины и печаль в глазах выдавали состояние хозяина кабинета, но репортера он встретил коротким, крепким рукопожатием. А потом подтолкнул через стол лежавшую на углу стопку бумаг.