Дмитрий Роюк - В сторону Атлантиды

Сначала радость затмила все. Когда Никита узнал, о том, что он не один на этом свете, эмоциям не было предела. Но со временем чувства к отцу, который впрочем, жил особняком, в маленьком домике, при церкви на Берсеневской набережной, притупились. А вчерашний уборщик тронул Никиту за живое. Рана снова открылась. И как-то все не вовремя. Впереди серьезный шаг – свадьба. А этот уборщик, с отцовскими нравоучениями… Будь он не ладен.

Ощущая на себе взгляд Эллы, Никита встал с кровати.

В голову прилила кровь. Лицо побагровело.

– Спасибо. Дальше я сам.

– Я хочу с тобой попрощаться.

Никита вопросительно посмотрел на Эллу.

– Я не могу тянуть аренду квартиры. Переезжаю к матери.

Никита почувствовал тяжелый взгляд Эллы. Его аренда тоже была ему оброком.

Он не нашел, что ответить и не знал, как подбодрить Эллу, и просто обнял ее. Раньше, Никита выставлял квартиры, и вполне отлично обеспечивал себя. Но жизнь на кромке чужого счастья ему не приглянулась.

– Прости, что не смогу тебе помочь.

Элла по-доброму рассмеялась.

– Мы ведь даже не знаем друг друга.

– Но это не помешало тебе сегодня проведать меня.

– Ладно, не буду тебя задерживать. А то вдруг придет твоя невеста.

– Спасибо, что зашла.

Элла уже вышла из квартиры, как Никита окликнул ее.

– Эл.

Она вернулась.

– Да, – стоя в дверях, сказала она.

– Постарайся не бросать своих детей.

Элла с непониманием посмотрела на Никиту, легонько кивнула головой, и пошла к своей двери напротив.

Никита потянул на себя железную дверь и, захлопнув, поплелся в душ.

Снял вчерашнюю одежду.

Залез в ванную.

Открутил в душе холодную воду и подставил голову под ледяную струю.

Их дружба зародилась при странных обстоятельствах.

Никите было восемнадцать, Артему – двадцать один.

За неделю до окончания учебного года, в детском московском приюте, Никита пытался дважды выпрыгнуть из окна туалета, четвертого этажа, из здания для старшеклассников.

По словам одного из учителей Никита не был склонен к суициду, хотя рос довольно замкнутым ребенком. В переполненном приюте мальчик чувствовал себя ужасно одиноким. В отличие от других сверстников не был коммуникабельный. Хотя мог грамотно и долго рассуждать. Но это было большой редкостью, чем постоянством. Никита тяжело менял окружение, и не имел постоянных друзей. Казалось, дружба была ему противна.

Однажды на уроке философии он вступил в спор, что было ему не свойственно, с преподавателем, о межличностных отношениях между людьми: о тесной дружбе полов. Старый, со слипшейся у рта бородой, профессор, рассказывал ребятам, что человеку сложно быть одному. И поэтому каждый должен найти себе друга для взаимной помощи. За стенами детдома ожидает много трудностей и поэтому, кто еще не успел ни с кем близко подружиться: стоит поторопиться. И хорошо было бы влюбиться! Найти свою вторую половину в жизни.

Тема для приюта была довольно острой. Брошенные на обочине жизни дети слушали с некоторым скептицизмом. Они не могли впитать простую истину человека, который прожил жизнь полноценно, – обычную в своем понимании. Никита, выросший с острым чувством ненужности, не мог вместить в себя мирное течение жизни, и с предпоследней парты закричал во все горло, что любви нет, а дружба – это капкан для наивных идиотов.

Старый преподаватель не повел и глазом, продолжая дальше вести монолог. Но Никита выкрикнул повторно. На что профессор снова не обратил внимания. И тогда Никита встал, отодвинул громко стул, залез на него и, что есть сил, протрубил: вы что глухой? Разве нам не понятно, что вы врете? Не обманывайте нас. Уходите!

Старый преподаватель ничего не ответил. Встал и вышел из класса.

У одного учителя, Никита всегда вызывал чувство вины. Он был свидетелем того, как его принесли родители в детдом, и учитель не постарался переубедить молодых супругов забрать годовалого ребенка назад.

Никита был милый, симпатичный мальчик. Довольно часто грустил, что для детдома было вполне сносно. И его постоянная задумчивость – точно не следствие длинной цепочки суицидальных мыслей. Никита встал на подоконник в туалете, потому что один молодой водитель, по имени Артем, сказал, что знает его родителей.

Артем развозил хлеб. Жил с матерью. Хотя ничем не отличался от детдомовских ребят. Белое невзрачное лицо, серые глаза и старая, потрепанная одежда.

Артем приметил, что Никита считал деньги, вырученные с продажи яблок на ярмарке, собранные за школьным зданием, у смотровой ямы для машин. Там, где Артем менял колесо.