Александр Гаврюшин: Похождения комиссара Фухе

Нельзя сказать, что такое решение пришлось по вкусу комиссару. Фухе рухнул на пол и обхватил руками сапог оберштурмбанфюрера.

— Помилуйте! — вопил он, не выпуская сапога из рук. — Помогите кто-нибудь! Алекс! Алекс!

Не успела прозвучать в зале забытая фамилия сгинувшего в далеком Белграде Габриэля, как в поведении заложников произошла разительная перемена.

Ветераны дружно выхватили респираторы, надежно спрятанные во внутренних карманах пиджаков, и надели их. Не успели террористы задуматься о таком странном поведении своих жертв, как откуда-то из-под стола президиума повалил густой белый дым. За несколько мгновений дым заполнил весь зал.

Бандиты стали дружно кашлять, кашель сменился столь же дружным стоном.

Террористы одни за другим попадали на пол, выпустив из рук уже бесполезные автоматы. Скорфани попытался выхватить пистолет, но Фухе дернул его за ногу, и тот рухнул на пол. Вскочившие со своих мест ветераны поспешили скрутить негодяев, лежавших в глубоком оцепенении. После этого можно было с чистым сердцем открыть окна и проветрить помещение.

— Уф! — сказал Фухе, снимая респиратор. — Ну и дрянь этот «Эн-Эйч»! Чуть не задохнулся!

— Запей, — предложил Конг, протягивая Фреду фляжку.

Фухе хлебнул из фляги, скривился и хлебнул еще раз. Между тем зал заполнила полиция во главе с величественным комиссаром Негрэ.

— Вы были правы, мсье, — обратился он к Фреду. — Мы недооценили этих негодяев. Ваша выдумка с газом и респираторами выше всяких похвал, мсье.

— Да чего там, — махнул рукой Фухе. — Вот пришлось на старости лет комедию ломать! Эй, ребята, — обратился он к полицейским, уносившим неподвижного Скорфани, — погодите немного!

Скорфани уложили на пол, кто-то принес нашатырного спирта и сунул пузырек под нос оберштурмбанфюрера. Скорфани закашлялся, чихнул и открыл глаза.

— А ну, отойдите все! — велел Фухе. Полицейские подчинились. Фухе достал из кобуры именной парабеллум, полученый им за бои в Арденнах, и сунул ствол прямо в лицо Скорфани.

— Убивать будешь? — прохрипел террорист. — Убивай, ищейка проклятая! Все равно наши с тобой расквитаются!

— Я тебя убивать не буду, — ответил Фухе. — Но за тобой, мерзавец, должок имеется.

— Какой еще должок? — прорычал Скорфани. — Это я тебе должен — девять граммов свинца.

— Хватит болтать! — оборвал его Фред и помотал парабеллумом перед носом негодяя. — Снимай сапоги, ублюдок! Живо!

Пока Скорфани негромко, но достаточно внятно ругаясь, стаскивал сапоги, Фреда окружили журналисты.

— Господин Фухе, — кричала какая-то девица, тыча комиссару микрофон, — как вы себя чувствуете после этого героического подвига?

— Плохо, — ответил комиссар, — газа наглотался. Гадость этот «Эн-Эйч»!

— Мсье Фухе, — наседал на Фреда здоровенный детина с телекамерой, — что вас заставляет помнить войну? Ведь прошло уже сорок лет, как она закончилась!

— Ну, это дудки! — заявил Фухе, беря снятые Скорфани сапоги и заботливо связывая их бечевкой. — Для меня война кончилась только сегодня!

И комиссар ласково погладил потертую хромовую кожу.