Алекс Палвин - Пустые комнаты

– Вы заинтриговали меня постоянным упоминанием колокола. Умираю от желания узнать о нем больше.

Мгновение женщина еще хмурилась, потом вздохнула и убрала руку со столешницы.

– Ах, на самом деле это трагическое событие. В ноябре 1975 года в озере Верхнее во время шторма затонуло грузовое судно «Эдмунд Фицджеральд», все двадцать девять членов экипажа погибли. Тела так и не были найдены. Однако в 95-м со дна был поднят корабельный колокол. Говорят, – она заговорщически подалась вперед, – озеро не отдает своих мертвецов… Разве вы не слышали песню Гордона Лайтфута? [5] Гордон Лайтфут – канадский автор-исполнитель; имеется в виду песня «The Wreck of The Edmund Fitzgerald», написанная, исполненная и записанная им в декабре 1975 года.

Когда она оставила меня в покое, я уставился в свою тарелку. Озеро не отдает своих мертвецов. Но, может, не все мертвецы хотят покидать темноту. Некоторые совсем не хотят покидать ее – самые мертвые из них.

Магазин туристического снаряжения представлял собой одноэтажную бревенчатую постройку с двускатной крышей. Сразу за магазином начинался лес. Я прошел мимо звездно-полосатого кресла-качалки, двух неоновых вывесок («ЖИВАЯ НАЖИВКА» и «ОТКРЫТО») и толкнул дверь. В тот же миг на меня уставились бездушные рыбьи глаза. Чего здесь только не было! Помимо рыбацких трофеев, стены усеивали трофеи охотничьи: оленьи и лосиные головы, даже чучела уток.

За прилавком сидел старик, щипал усы и читал книгу в мягкой обложке. Когда звякнула дверь, он не без труда поднялся на ноги, громко щелкнув коленями. Шерстяная рубашка натянулась в районе живота. Согласно именному бейджу, его звали Майк.

У меня не было палатки – она осталась в моем гараже вместе со спальником, походной плитой, топором и черным «Феррари Италия-458». Я был патлатым, но не хиппи, и совершенно точно не собирался ночевать под открытым небом, распевая какую-то хрень у костра.

Десять минут спустя, взяв все, что может мне пригодиться, я положил на прилавок кредитную карточку. Майк чиркнул кредиткой и вернул ее мне.

– Не могу не поинтересоваться. – Его выговор напоминал смесь канадского и ирландского, но в действительности это был юперский диалект. – Откуда вы?

– Из Огайо.

– Планируете посетить Музей кораблекрушений?

– Нет, сэр.

– Значит, водопады?

– Нет, сэр.

– Как насчет сауны?

– Сана? Сона? – Слово никак не хотело звучать в моем исполнении. Должно быть, одно из местных словечек, которые вводят приезжих в ступор. – Это что-то вроде спа?

Открыто смеяться мне в лицо старик не стал, но объяснил, что же такое – эта чертова сауна.

– И надолго вы?

– Еще не знаю.

– Учтите, зимы здесь суровые, а из-за озер снега выпадает больше, чем на большей части восточных штатов. Например, зимой 79-го, когда я жил в Кино Каунти, там выпало около тридцати футов снега. Знаете, что такое тридцать футов? Это перекрытые дороги, сугробы высотой с дом, полная изоляция. Хотя, разумеется, ничто не сравнится с метелью 38-го, когда из снега выглядывали верхние перекладины телеграфных столбов. Ладно, спальник у вас хороший, палатка тоже. До весны сохранитесь в приличном виде.

«Оставь машину на Главной улице, разбей палатку недалеко от особняка». Я вдруг понял, что ничего не знаю об особняке. О чем и спросил Майка. И, кажется, удивил его.

– Без понятия, когда его построили, но наверняка раньше метели 38-го. Особняк принадлежал одной состоятельной семье. Они держали лошадей. Однажды в конюшне случился пожар. Все лошади погибли. Говорят, это был поджог. Так или иначе, семейство покинуло здешние места. Пару раз особняк пытались восстановить. В прошлом году кто-то нагнал туда строительной техники, но вскоре дом вновь стоял никому не нужный. Не все местные слышали о нем. Туристы и подавно туда не суются. Его называют Ведьмин дом. – Старик фыркнул. – Уж не знаю почему.

Он сказал – ведьмин дом? Или Ведьмин дом? Да, это больше похоже на правду.

– Почему? – спросил я.

– Разные истории ходят. – Майк снял синюю бейсболку, провел рукой по волосам цвета перца с солью и снова нацепил ее на голову. – Общался я как-то с парнем, который ночевал в одном из домов Хорслейка. Бывший морпех, здоровенный, как медведь. Ночью его разбудили странные звуки. Крики. Он записал эту хрень на диктофон и дал мне прослушать. Так вот, что бы ни вопило, оно было большим. По крайней мере, таскало в себе мощные легкие, чтобы производить звук такой силы и глубины.