Юрий Пожидаев - Гуттиэре

Чтобы прекратить Ромину тираду, Люба воспользовавшись секундной передышкой, пригласила всех к столу, Тур с благодарностью посмотрел на супругу, он очень хотел есть, а жареный цыплёнок с чесноком издавал такой аромат, что слюни могли потечь из носа и ушей. За едой Рома угомонился, первая волна его шуточек прошла, и он ждал подхода второй, которая обычно накатывала во время десерта, но Виталий опередил его, рассказав об убийстве строителя и его водителя. Было забавно наблюдать, как заметно изменился его товарищ, это был уже не остряк самоучка, он больше смахивал на охотничьего терьера, который почувствовал дичь. Пока Люба ставила на стол выпечку и конфеты Рома молча думал, и это никак не вязалось с тем, каким его видели пять минут назад, наконец он посмотрел на Тура и медленно начал говорить: «Ключевым в твоей информации по делу является способ убийства, личность убитых и собранные чемоданы в их квартирах, – видя непонимание в глазах товарища Рома пояснил, – выстрел в затылок больше смахивает на казнь, на наказание за какой-то проступок, я не думаю, что это связано с нетрадиционной половой ориентацией этого строителя, скорее мотив убийства лежит в профессиональной деятельности. И то, что он убит вместе со своим водителем-охранником не случайно, что-то их связывало и человек, сидевший на заднем сидении их машины и стрелявший в них имел целью убить их обоих. Понятно, что убийца их хороший знакомый и они ему доверяли, раз усадили за собой, настораживает другое, никто ничего не видел и оружие допотопное – пистолет Марголина, навевает на ретро-убийства этого Ювелира, которого ты так и не нашёл или на его подражателя. Очень важный момент – собраны чемоданы, покойники хотели уехать и сделать это как можно быстрее и тайно, потому что компаньон не в курсе отъезда, по крайней мере тебе так показалось во время разговора с ним. Если этот Роберт заказал своего компаньона, то это очень трудно будет доказать, у него наверняка есть алиби и, по твоим словам, этот юрист не дурак, но я не думаю, что это он, тем более, по твоим словам, фактический хозяин фирмы немец, живущий в Германии. Не сбрасывай со счетов и пенсионеров-революционеров с этой Брестской улицы, я лично знаю бывшего председателя спорткомитета Вилена Лукича Сазонова, крутой мужик, подчинённых держал в ежовых рукавицах, мог и по морде врезать если это помогало делу. Один раз на глазах сотен людей отметелил тренера футболистов, которого заподозрил в организации договорного матча, а потом разогнал всю команду, с ним пытались бороться, но он чемпион Спартакиады народов СССР по борьбе и имеет большие связи в столице. В общем еле-еле проводили на заслуженный отдых, и я так понял, что и остальные старички в этом доме „не пальцем деланы“, поэтому ты правильно делаешь, что хочешь сними встретиться, надо иметь своё представление обо всём. Только тебе мой совет, не бери на эту встречу своего негра, люди там старой формации и чернокожий опер это для них нонсенс, разговор может не получится».

Позвонил телефон, и Анна сообщила, что приехала домой и ждёт его, Рома торжественно обвёл всех взглядом победителя и произнёс: «Я возвращаюсь домой, супруга молит о пощаде и я как воспитанный и порядочный человек закрываю глаза на все принесённые ею мне обиды и прощаю эту заблудшую овечку». На Рому накатила следующая волна шуток и острот и он продолжал свой монолог даже тогда, когда Люба выталкивала его из квартиры. Тур обнял жену и поцеловав её задумчиво сказал: «Ты не поверишь, но я прислушиваюсь к его словам больше, чем к мнению своих сотрудников». Они подошли к окну и увидели внизу, как Рома предлагает конфетку курившим на лавочке ребятам, а те энергично машут головами в знак отказа от угощения.

3

Славик уже второй день находился в состоянии глубокой депрессии, которая проходила у него своеобразно, он сидел дома, ничего не делал, ничего не говорил, а только грустными глазами смотрел на Гертруду, которую это бесило, у неё всё валилось из рук, она даже порезала палец, когда готовила борщ. Состояние, в котором он находился было вызвано не творческим вакуумом, который иногда случался у художника, просто в очередной раз Славик столкнулся с человеческой неблагодарностью, предательством и цинизмом по отношению к себе и очень страдал от этого. Он давно знал, что от людей ничего хорошего ждать не следует, но ему очень хотелось верить, что в этом жестоком мире есть открытые и светлые люди, способные только на хорошие поступки. Как-то Славик, выбрав безлюдное место за городом в прибрежной полосе, рисовал выступающий в море мыс с расположенным на нём зданием старой лечебницы, построенной ещё до революции. Место было живописное, над мысом в небе виднелись седые облака, которые в воображении Славика были какими-то невиданными зверями из параллельных миров, а мыс омывало лазурное море, сверкающее в ярких лучах солнца, которое давало понять, что оно сегодня главное действующие лицо и его надо уважать. Славик сидел у мольберта в широкополой шляпе, пёстрой рубашке и белых парусиновых штанах, длинные седые волосы, свисающие до плеч, делали его похожим на старого закоренелого преступника, который скрывается от правосудия где-то на далёком острове и от нечего делать рисует окружающие его пейзажи. Никто не мешал и писалось очень легко, вдохновение захватило художника, и он не заметил, как уже долго сзади стояли две девочки лет пятнадцати и наблюдали за его работой. Оглянувшись он увидел восторженные глаза смотревших и ему стало очень приятно, как приятно бывает любому творческому человеку, когда его работу оценивают по достоинству незнакомые люди. Девочки были из разряда дурнушек, которые держатся в школе отдельно, потому что на них никто не обращает внимания, обе были среднего роста, только одна была очень полная, а вторая наоборот слишком худая. Они разговорились и Славик узнал, что полную зовут Анфиса, а её подругу Белла, ещё он узнал от новых знакомых, что они начинающие художницы и восхищены его техникой рисования, то как он передаёт в рисунках своё видение окружающего мира. В уши Славика полился поток лести, и он почувствовал, как по телу растекается приятная истома от хороших слов в его адрес, художник понял, почему каждый уважающий себя руководитель всегда держит у себя в штате профессиональных подхалимов, готовых в любое время вознести своего патрона в разряд святых. А девочки всё говорили и говорили, когда замолкала Анфиса, хвалебную эстафету подхватывала Белла и так продолжалось до того времени, пока Славик не спросил у них прямо: «Что вам нужно девочки?». Подруги без смущения сказали, что хотели-бы взять у него несколько уроков рисования, но у них нет денег и они не знают, как расплачиваться с мастером. Слово «Мастер» вдохнуло в художника столько творческого энтузиазма, что он сказал, что будет сюда приезжать рисовать каждый день, а если позволит время и погода, то позанимается с ними. На прощание Славик сказал девочкам что они должны иметь для уроков, а потом долго смотрел на их удаляющиеся фигуры, общение с молодёжью внесло разнообразие в его каждодневную рутину и роль педагога и наставника манила своей неизвестностью. Гертруде он решил ничего не говорить о его новых знакомых, но дома она всё равно заметила изменения в его поведении, Славик был непрерывно весел, говорил комплименты и даже сам вызвался вынести мусор. На другой день Славик уже объяснял девочкам основы рисования – компоновку листа, построение, определение пропорции предметов и другие премудрости изобразительного искусства. Он видел, как его ученицы впитывают каждое его слово и это предавало дополнительный стимул, художнику было очень легко и хорошо с этими девочками. Славик неожиданно для себя стал рисовать пустынный пляж с набегающими на него волнами, чаек парящих над светящимся на солнце морем, старый заброшенный причал с облюбовавшими его бакланами и ещё многое другое, а начинающие художницы в немом восторге наблюдали как его карандаш бегает по белой поверхности листа. Славик давно уже забыл о своей картине, он рисовал всё, что ему попадалось на глаза, а рисунки дарил своим новоявленным поклонницам и это доставляло ему огромное удовольствие. Художник почувствовал, что теряет голову и на третий день не поехал на натуру, очень хотелось увидеть снова глаза этих девочек, услышать их похвалу в его адрес, но Славик знал, что есть черта, которую нельзя переступать, ибо там ждёт грязь, от которой никогда не отмоешься.