Ульяна Лебеда - Всё ещё вижу тебя

Отрицательно покачав головой, я крикнула в ответ – Нет, спасибо. Не беспокойтесь. Я знаю куда идти.

Как бы прошедшее время не старалось, оно не в состоянии изгнать из памяти некоторые вещи. Особенно если это похороны собственной матери.

Не мешкая и секунды, я решительно зашагала вдоль старых покосившихся надгробий и несколько минут спустя оказалась там, куда ноги сами привели меня.

Захоронение не выглядело заброшенным. Небольшой букетик, хоть уже увядший, явно был принесен сюда недавно. Это и понятно, тётя заботится о маме даже после смерти.

Несмело коснувшись кончиками пальцев таблички с указанными на ней датами и именем той, что дала нам с Алексом жизнь – Илоиза Лаура Салинер (Кловер) 1989- 2017 – я прошептала – Привет, мам. Мне очень жаль, что пришлось так долго ждать пока я наберусь решимости навестить тебя.

Внимательно осмотрев плиту и отметив, что папа не озаботился даже тем чтобы выгравировать на ней посмертную эпитафию, пожала плечами. Впрочем это ожидаемо, отец никогда не обращал внимания на такие мелочи. Всё должно быть четко, кратко и по существу – вот его девиз.

Тихий шорох раздавшийся позади, заставил меня взрогнуть и резко развернуться. Заметив приближающегося работника, которого уже видела немного раньше я расслабилась и приветственно кивнув, проговорила – Извините, возможно у вас установлены определенные часы посещения если это так, то я не знала. Ещё раз простите.

Мужчина покачал головой и остановившись, чуть поодаль, произнес – Нет никакого графика. Посещение свободное, да и вообще сюда редко кто заглядывает. Родственники покойных уже в большинстве сами присоединились к тем, о ком скорбели. Кладбище как вы наверное знаете, довольно старое. Тут давно никого не укладывают в землю.

Метнув быстрый взгляд на могильную плиту за моей спиной, он продолжил – Ваша родственница? Тогда понятно почему вы здесь. Одно из последних захоронений. Я сам хоть и не из местных старожил, но живу в городке достаточно давно и вижу что за могилой ухаживают. Вы молодец.

– Эм-м, нет. Это моя тётка. Алишия. Мы с братом только вчера приехали из Лившига.

Мужчина пожал плечами

– Может и она, не спорю. Я плохо знаком с поселенцами северной стороны. Но даже тем кого давно не посещают многим лучше, чем тем кто остался на старой дороге.

Непонимающе приподняв брови, я переспросила – На старой дороге?

– Да, только ей давно уже никто не пользуется. Нерабочие штольни, насыпи, обвалы и прочие неприятности. Но я о другом. Довольно давно на переезде произошла автокатастрофа, погибли женщина и ребенок. Машина не удержалась на трассе и рухнула вниз, прямиком на дно ущелья. Так как у родственников погибших претензий не возникло, заморачиваться по поводу как поднять несчастных наверх никто не стал. Потому сделали проще, у места, где произошла авария воткнули пару плит и дело с концом. А потом, уже позже, дорогу закрыли. Вот я и говорю, тем двоим куда как хуже, чем остальным лежащим на освящённой земле.

Выслушав трагичную историю, я недоверчиво пробормотала— Родственники отказались поднимать погибших? Но почему? Даже если бедняги были не местные, можно было подключить шерифа Асании и опротестовать решение властей.

– Очень даже местные. Мать непутёвой ещё до сих пор жива. Старая Марта Танхол. Живёт на краю леса, у самой границы города. Она поначалу вроде и поднялась на дыбы, но спустя пару дней сникла и протопав в участок, отозвала прошение. Я не в курсе, почему она это сделала. Лучше спросить у местных сплетников, как никак более десяти лет прошло. Но точно знаю, внука она любила, уж больно плакала и стенала по нему. Куда меньше, чем по собственной дочери. Конечно не следует о мертвых плохое говорить, но Надин непутёвой была. Я тогда только обосновался в городке и толком никого и не знал, но о дочери Марты ходили сплетни не хуже, чем об Элвисе. Красавица была, но глупая. Всё славы хотела и деньжат побольше, потому и подалась в верхний город. А через год вернулась, да не одна, с подвеском. Уж как Марта просила дочь оставить мальчика, но та упёрлась и ни в какую. Так и таскала его туда-обратно, то к матери то в город. А парень-то и не нужен ей был, худющий да оборванец, словно сирота.

Пожевав губами рабочий сплюнул в сторону табачную жвачку – Кто знает что там вышло, хотя по мне так пьяная она была, Надин. Перебрала да угробила и себя, и мальчонку. Пацану в то время лет пять было, не больше. Марта с тех пор замкнулась, людей не принимает.