Валерий Поволяев - Первый в списке на похищение

– Я следом, – сказал торговец черноволосому.

Плешка, как понял Высторобец, находилась от «офиса» недалеко. Стоило только чуть обойти стадион, как шум «Лужи» стих, с недалекой реки повеяло свежестью, и низко, почти цепляясь перьями за кусты, прошла утка – молодая, запоздалая, еще не научившаяся толком летать.

На людей она не обратила внимания – привыкла.

– Вона, для нее даже охотничий сезон – не помеха, – не выдержав, произнес дрогнувшим голосом Высторобец, проводил утку неожиданно растроганным взглядом: заядлый охотник, он ни разу в этом году не был на охоте. Не довелось ни зимой, ни весной, ни осенью. Да разве с таким сумасшедшим шефом, как Белозерцев, соберешься куда-либо? Все нет и нет времени.

Страховщик на его слова никак не среагировал – даже не повернул головы. Он шел впереди – костистый, кривоватый, с ногами, изогнутыми по-кавалерийски внутрь, обутый в дорогие кожаные кроссовки.

Прошли одну аллею, другую, свернули на боковую асфальтовую дорожку. Река стала ощущаться сильнее, горячий воздух был наполнен сыростью, запахом рыбы, какой-то легкой гнили. Московскую рыбу, этих безглазых, трехноздрих, пахнущих соляркой и серой бесхвостых мутантов, есть нельзя – никакой желудок не примет, а если примет, то едоку – конец. Больница уготована во всех случаях просто обязательно.

В конце дорожки стояла новенькая красная «тойота» с блестящими дырчатыми дисками на колесах. В кабине сидел человек с небритым лицом, жевал сигарету. Кладовщик. Взгляд тот же самый, знакомый, что и у торговца со страховщиками. Было видно, что он ждал страховщика с клиентом. Высторобец понял, что человек-кожа сообщил этому душману по радио – идет, дескать, один… Вполне возможно, набит долларами. «Если бы да кабы, – усмехнулся Высторобец, – будь я действительно набит “зеленью”, вряд бы шустрил по сомнительным плешкам. Нажал бы на кнопку – пугачи мне бы домой принесли. Да что домой – в почтовый ящик вместе с газетами засунули бы».

Плешка оказалась квадратным асфальтовым пятаком. Исчезнуть отсюда «тойота» могла в несколько секунд. Небритый с неохотой вылез из машины, достал с заднего сиденья обувную коробку с нарисованным на ней нарядным средневековым башмаком – королевским, с бриллиантовой пряжкой, открыл и молча протянул Высторобцу.

В коробке лежал смазанный, завернутый в прозрачную жесткую бумагу ТТ. С первого взгляда было видно – не наш, с тульским самоваром ни в каком родстве не состоит: слишком изящные линии, присутствует некая отточенность, какой нет у родных отечественных пистолетов. Отечественные особым изяществом никогда не отличались, и сталь родная такого блеска не имеет, ведь наша оборонка ТТ не для красоты производит – для дела. Высторобец знал оружие, умел не глядя отличать «желтую» сборку от «серо-буро-малиновой», произведенной на коленке где-нибудь в грязном цехе под угрюмым минским или сараевским небом.

– Последний завоз, поставка через Прибалтику, – сказал черноволосый, – а прибалты туфту поставлять не любят. Бронежилет дырявит насквозь.

«Это ты врешь, парень, ТТ “желтой” сборки никогда не оставляет дырок в бронежилете – лишь вмятины. Дыры образуются только от нашей сборки», – Высторобец покосился на страховщика и ничего не сказал.

– Первые десять выстрелов гарантирую – жилет пробьют, – гнул страховщик свое, – а дальше – как получится.

Он хотел содрать с Высторобца не четыреста долларов, а все пятьсот. Или даже шестьсот.

Высторобец взял пистолет в руку, он был легче настоящего ТТ – на войну с таким не идти, подведет, а на раз, на два раза, пока новый – годится.

– Где второй? – спросил Высторобец. – Мне два ствола нужно.

Кладовщик всунулся в окно «тойоты», достал с сиденья еще одну коробку, также молча, словно был немым, протянул Высторобцу.

Второй пистолет ничем не отличался от первого – та же «желтая» сборка, то же угрюмое изящество линий, тот же мрачный холод металла и – полная ненадежность. Это оружие поставляют специально для киллеров – наемные убийцы почти всегда бросают оружие около своих жертв. Чтобы милиция не мучилась, не искала черной ночью черного кота в черной глухой комнате.

– Упакуй в одну коробку, – сказал Высторобец кладовщику, полез в карман, отщипнул от стопки долларов несколько сотенных бумажек – новых, арбузно хрустящих, протянул кладовщику. Тот молча взял деньги, сложил два пистолета вместе, сунул в обувную коробку и заклеил липкой глинистого цвета лентой.