Валерий Поволяев - Первый в списке на похищение

– Белозерцев, – помедлив – внутри было муторно, происходила борьба, он был недоволен собой, – подтвердил Высторобец. – Не надо было мне вам говорить об этом, но…

– Ну почему же! Не сказать – это нечестно. Я готова умереть. Стреляйте только, чтобы я не видела, – в затылок. Не люблю смотреть в зрачок пистолета…

Высторобец наконец-то понял: Ирина Белозерцева пьяна настолько, что не соображает, что говорит, – она по-мужски, по-гусарски рисуется перед собой, рисуется перед ним, у нее совершенно нет испуга – лишь муть в размазанных глазах да улыбка на мятых, со следами съеденной помады губах. Она ничего не понимает, ничего не боится.

– Но у меня есть просьба. У всякого человека перед смертью есть право на просьбу. Можно?

– Можно, – морщась, проговорил Высторобец: ему вновь сделалось не по себе, он разваливался, распадался на глазах и сам же наблюдал за собственным распадом, ему казалось, что у него умирает тело, мышцы начали отслаиваться от костей, все, что находится внутри, отказывается работать, скоро отнимутся руки и ноги.

– Ответьте, только честно, не обманывая… Все равно я Никому ничего не скажу и эту тайну унесу с собой, – Ирина Константиновна сделала выразительный жест, взбила пальцами воздух, – сколько вам заплатил Белозерцев?

– Нисколько. Это обычное рабочее поручение.

– Ничего себе работка у вас! – Ирина Константиновна хмыкнула. – И чем же я прогневала своего мужа?

– Вам знаком человек по имени Олег? Олежка… Олег Олегович Скобликов.

– Олежка? Конечно, – на лице Ирины Константиновны ничего не отразилось.

– Ну вот вам и разгадка. Ваш муж все знает… О вас и об Олежке.

Глаза у Ирины Константиновны сделались старыми и очень усталыми.

– Интересно, и кто же из его «шестерок» выследил, донес?

– Я – эта «шестерка», – признался Высторобец.

– Почему сказали ему, а не мне? Я бы вам хорошо заплатила.

– Я получаю зарплату у вашего мужа, а не у вас, Ирина Константиновна. Потому и работаю на него…

– Из других рук корм не берете? – в голосе Белозерцевой послышалась неприкрытая издевка.

– Не беру, Ирина Константиновна.

– Вы меня убьете, это мне понятно как божий день, – Белозерцева вздохнула, ее поведение невольно вызывало уважение, даже некое восхищение – пусть баба и пьяна, как сапожник, пусть ни черта не соображает, но как держится, как держится! Ни один человек из известных Высторобцу не держался так, как Ирина Белозерцева. – Но могу ли я перед смертью сделать вам заказ?

– Какой? – не удержался от вопроса Высторобец.

– Чтобы вы убили Белозерцева.

– Ничего себе! – Высторобец поморщился. – А как же Костик, сын ваш? С кем он останется?

– Костик не пропадет, не дадут. Да потом Белозерцев не сможет воспитывать его, он женится на этой своей профурсетке, на Виоле, или Виолетте – не хочу знать, как ее зовут… И что ей Костик? Ничто. Ей и Белозерцев – ничто. Все-таки, сколько вам заплатил Белозерцев? Восемь тысяч долларов?

Высторобец чуть не вздрогнул: ведь в яблочко попала.

– Я же сказал – ничего. Я у Вячеслава Юрьевича Белозерцева нахожусь на службе.

– Плачу пятнадцать тысяч долларов – и вы убираете Белозерцева. Поверьте, он не стоит этих денег, раз ничего не понял в этой жизни. И я ничего не поняла. Что же касается того, что… что вы предали меня – я вас прощаю.

– Я никогда никого не предавал.

– Да ну? – насмешливо повысила голос Ирина Константиновна. – Позвольте вам не поверить. Все вы, мужики, продаетесь за деньги. И чем больше вам платят, тем больше вы продаетесь. У вас нет ни Бога, ни совести, ни партии – ни КПСС, ни… никакой, в общем, партии, даже партии пива – никого и ничего! – она повернулась к зеркалу, увидела себя, страшную, с размазанными глазами, патлатую, постаревшую; нехорошее удивление возникло у нее на лице, рот изогнулся плаксивой скобкой, и в ту же секунду Высторобец, словно бы почувствовав, что ему перестали спутывать руки, выстрелил.

Ирина Константиновна повалилась на пол. У нее задергалась одна обнажившаяся до бедра нога, вытянулась, словно она хотела крашеными пальцами достать до Высторобца, лягнуть и замерла – Ирина Белозерцева была мертва.

Контрольный выстрел можно было не делать – и так все понятно. Высторобец с шумом вздохнул, покрутил тоскливо головой: а ведь она не верила, что он выстрелит, думала пройти по тонюсенькой проволоке, по лезвию ножа и не завалиться. Она даже не спросила, а произошло ли это с Олежкой или только одна она отвечает за измену. Видать, все это ей было неинтересно – она уже одолела те науки, которые не проходили ни Высторобец, ни Белозерцев.