Анна и Сергей Литвиновы: Горький инжир (сборник)

В этот самый момент я понял, что не могу больше ждать и, едва не вдыхая воду, стал стремительно всплывать, для быстроты помогая себе руками и ногами. Наконец оказался на поверхности и отчаянно вдохнул, восполняя запасы кислорода. Катер теперь находился метрах в двадцати и снова разворачивался. Неужели он повторит атаку?

Что было сил я бросился отчаянным кролем по направлению к волнолому, далеко выдающемуся от берега. В воде я слышал грохот движка, ощущал запах отработанной солярки. Сквозь потоки воды, струившиеся по моему лицу, я увидел, что катер развернулся, описал широкую дугу и… И снова будет меня атаковать? Я остановился и повернулся к железному чудовищу лицом. Сердце бешено колотилось – но не от страха, страха я не чувствовал, а от нешуточной физической нагрузки. Я задыхался.

Катер стоял прямо передо мной, почти не двигаясь, на холостом ходу. Я видел только его большой красный нос, он нависал и казался мне огромным, словно у линкора. Нас разделяло около пятнадцати метров. Я приготовился снова нырять и сомневался, удастся ли мне теперь уйти от нападения. Хватит ли сил нырнуть на нужную глубину, чтобы избежать столкновения с корпусом и остро-режущим винтом?

Но тут лодка, преследовавшая меня, вдруг повернулась боком и пошла в сторону поселка. На фоне раскаленного солнца мелькнул черный силуэт человека, сидящего за штурвалом. Вскоре плавсредство исчезло за изгибом берега.

Я оглянулся и, кажется, понял, почему катер не возобновил попыток атаковать меня: я находился ровно на траверзе волнореза, и если бы он снова полетел в мою сторону, то мог бы, после того как задавит меня, по инерции наскочить на мостик.

Слава богу, кажется, обошлось. Я немного полежал на воде, отдохнул, а потом вяло погреб к берегу.

Особой ажитации мое возвращение на пляж не вызвало. Пара женщин подошли ко мне, повозмущались опасными маневрами лодки. Я спросил их, не знают ли они, чей катер, – они не ведали.

Прекрасный денек бархатного сезона потерял для меня все очарование. Я собрал свои манатки, сел в машину и вернулся на участок к Маргарите Борисовне.

Я не стал ни заявлять в полицию, ни самостоятельно пытаться разыскать атаковавший меня катер.

Если бы Сердарин вдруг появился, как вчера, у тетушки, я бы обсудил с ним ситуацию и спросил, кто бы это мог быть. Ни названия плавсредства, ни его номера я не заметил – да и были ли они написаны на борту? Но Петр этим вечером не пришел, а идти самому к соседу, выяснять, я счел чересчур суетливым. Да и не хотелось опять напороться на мрачную сердаринскую Лию.

Не зашла в гости к Маргарите Борисовне и Кристина – хотя я вспоминал о ней раза два: даже чаще, чем собирался.

В дровнике у тетушки я обнаружил пиленные, но не колотые дрова. Наточил топор и занял свой вечер тем, что порубал их. Потом попросил у Маргариты Борисовны швабру и тряпку и, в меру своих умений, прибрался в гостевом домике.

Вечер мы с тетушкой завершили долгим ужином с вином. Слава богу, в ходе посиделок она больше не заговаривала ни о наследстве, ни о том, что чего-то боится. И я этих тем не затрагивал.

В эту ночь спал я плохо. Не знаю, что было причиной: воспоминания о катере, едва не переехавшем меня утром, или то, что я несколько перебрал со спиртным – у тети Марго оказалась кем-то подаренная чача. Как бы там ни было, в половине четвертого я проснулся – и сна не было ни в одном глазу. За окном стояла глухая южная ночь. Где-то далеко побрехивали собаки. Рассчитывая, что меня скоро сморит, я не стал зажигать свет. Однако и двадцать минут, и сорок ворочался с боку на бок, а сон не шел.

И вдруг за окном я услышал чьи-то шаги. Было совершенно очевидно, что по участку двигался человек. Он пробирался откуда-то сверху, из леса, с горы – там, напомню, тетушкин участок не был защищен никакой оградой. Осторожное движение прошелестело рядом с моим домиком. Потом шаги замерли совсем рядом. А через минуту я увидел чье-то белесое лицо, вплотную прислоненное к стеклу со стороны сада.

Я вскочил с кровати. Гость моментально отпрянул, и я услышал, как он бежит вниз по ступенькам, ведущим к основному дому.

Я зажег в домике свет, схватил электрический фонарик и выскочил из двери. Человечья тень мелькнула внизу, в районе главного дома. Я направил туда луч. Однако лишь на долю секунды увидел спину человека в свитере или фуфайке, который ломанулся ниже, к улице.

– Стой, стрелять буду! – вполголоса крикнул я, все-таки не желая разбудить тетушку. Прогремела калитка, скрытая от меня за домом, и человек исчез.