Борис Русаков - Спорная квалификация

– Я буду действовать в тылу, вне так сказать, правового поля. Надо решить вопрос со следователем и прокурором района, чтобы Сергея не брали под стражу. Знаете ли, прийти в суд своими ногами – это уже шаг к свободе. И с судьями, я решу, чтобы ушли на превышение, хотя теперь уже судимости не избежать. Заключите соглашение с любым адвокатом, это теперь все равно, или можете вовсе никого не брать, Сергей совершеннолетний и может отказаться от защитника. Расходы составят пять тысяч рублей, это поэтапно следователю, прокурору и судье, который будет рассматривать дело, Вы располагаете такой суммой? – гордо спросил Нечествицев.

Отец Сергея поморщился, у него, как раз такая же сумма была отложена на новую шестерку Жигули. Неясное подозрение мелькнуло в голове, но он отбросил его и сказал:

– Хорошо, я согласен.

Памятуя наставления Нечестивцева, Сергей отказался читать уголовное дело, отказался он и от услуг «государственного» адвоката и был очень неприятно удивлен, когда прочитал в обвинительном заключении, что он обвиняется в том, что он причинил потерпевшему Шарикову Виктору Семеновичу, тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть, что это подтверждают три свидетеля. Ни слова об изнасиловании в обвинительном заключении не было.

Поднятый ранним утром «Освободитель» бодрым голосом доложил, что по его просьбе дело передали судье Мариничевой Ирине Анатольевне, которую знает весьма интимно и коротко. В тот же день он и оба Саблина, зашли в обшарпанное здание местного суда, где в их присутствии Нечестивцев действительно без стука вошел в совещательную комнату судьи Мариничевой Ирины Анатольевны.

Судья районного суда Мариничева Ирина Анатольевна не любила свою работу судьи уже лет пять. Хрупкая миниатюрная женщина тридцати пяти лет с печальными серыми глазами, внешне до боли была похожа на учительницу младших классов. Она рассматривала гражданские дела, отписывая ежедневно по несколько разводов и разделов скудного имущества советских граждан. Иногда ей доставались и уголовные дела, которых она на дух не переносила. Вот и в этот раз председатель суда накалякав на картонке, обложки «Мариничевой», расписал ей тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть, весьма прегнусный состав статьи 108 части 2 УК РСФСР. Ирина Анатольевна, будучи сугубо цивилистом, не могла, как большинство обывателей, обладающих неиспорченным трезвым умом, понять, почему за убийство по статье 103 дают от 3 до 10 лет лишения свободы, а если человек умер не сразу, а через день – другой после травмы, то до 12 лет. Коллеги – уголовники терпеливо несли малопонятную околесицу про направленность умысла и прочую юридическую ерундицию, а она лишь хлопала огромными красивыми серыми глазами и понимала одно, что перепечатать обвинительное заключение проще, чем пускаться в споры и ждать отмена приговора городским судом. Вот и в этот раз, пробежав глазами обвинительное заключение, Мариничева села за электрическую печатную машинку и стала добросовестно перепечатывать текст обвинительного заключения под оглавлением «Приговор».

Под стрекот машинки она и не заметила, вкатившегося к ней в кабинет без стука пухленького мужчину в дорогущем костюме. Судья посмотрела на него вопросительно. Тот выспренно затараторил, как заведенный:

– Ирина Анатольевна, адвокатура падает к вашим ногам, прибыл лично засвидетельствовать свое восхищение Вашим…..Вы лучший цивилист…

Мариничева, покрутила перед своим носиком адвокатскую визитку, от которой остро пахло недоступными ей женскими импортными духами «шанель номер пять». Она очнулась.

– Вы что хотели, товарищ адвокат?

Кругленький стал спрашивать про одно из страшных земельных споров, в котором две старухи вот уже четыре года делили выгребную яму на смежных участках. Мариничева открыла пухлый ежедневник и сказала очередную дату. Адвокат что – то почирикал в модном блокноте, еще раз рассыпался в комплиментах и быстро выкатился судебный коридор к ожидавшим его Саблиным.

– Ну вот, – победно заключил Нечестивцев, – конверт нашел своего владельца, теперь Мариничева у нас в кармане.

Через месяц Сергей сидел в крохотном кабинетике судьи Мариничевой, в котором не было, ни скамеек, не кафедры свидетеля и все было будто по – домашнему. Мариничева сидела за своим столом, заваленным гражданскими делами, заседатели приютились на стульчиках сбоку. Дежурный зал был занят слушанием группового изнасилования с пятью подсудимыми и тремя потерпевшими, дружный, звонкий девичий смех, которых в коридоре, путал всякие серьезные мысли. Когда Сергей сказал, что он не признает себя виновным в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшему, Мариничева посмотрел на него с раздражением и спросила,