Юлия Давыдова - Черти говорят правду

– Все поняли, Виктор? Идите, следующий прием через четыре дня.

– Ха, и это все?

– Пока что да.

Виктор резко встал, пошатнулся, Наташе показалось, даже хлопнул дверью, высказывая свое недоверие к психологу.

Он вышел на улицу. Осенний ветерок окутал его лицо разнообразными запахами пожухшей травы, желтых листьев, кажется даже различимых по запаху, какие от дуба, какие от клена. Капельки тумана осели на лицо. Виктор вдохнул этот воздух, именно не проглотил, а вдохнул и задышал глубоко, кажется, в первый раз со дня похорон Ирины и отправился в аптеку. Купил все, что нужно, а еще кефир и булочку, хорошо бы хоть это сегодня съесть. Вызвал такси и поехал на дачу. Там весь вечер вспоминал похороны Ирочки. Как сам, с кем-то там еще, нес гроб с ее маленьким тельцем; как смотрел на ее мужа, который постоянно плакал; как потом пил и пил несколько месяцев. Снова захотелось выпить, но Виктор выпил лишь успокоительные лекарства, несколько глотков кефира и лег спать, позвал своего пса, разрешил ему запрыгнуть на кровать и лечь в ногах.

Так прошла первая мучительная, трезвая ночь, в полусне, в полуобмороке, в полужизни и в полусмерти, а поэтому к нему часто приходила Ирина и гладила по волосам. – Будь сильным, я люблю тебя, ничего не бойся, – и целовала его, но почему-то не в губы, а в щеку. Все это казалось таким реальным.

2.Глава. Прогулка Наташи.

Этим осенним вечером Наташа решила идти от офиса до дома пешком. Не потому что машина в ремонте, а так она делала специально, оставляя машину дома, приезжая утром на такси, чтобы спокойно вечером идти пешком. Кто хоть раз ходил по городу пешком на большие расстояния, знает, как это прекрасно. В этот раз ей предстояло пройти от Театральной площади до площади Ленина.

«Сегодня туман», – подумала Наташа и чуть сильней завернулась в огромный шарф. Она, как многие, любила спортивную одежду. Но так как работа не позволяла совсем уж спортивный вид, приходилось выкручиваться и удачно совмещать стили. У многих это не получается, но только не у нее. Сегодня на ней была темно-синяя куртка из грубого материала, такие же брючки, оранжевые кожаные ботинки и приглушенно-оранжевый огромный шарф. Нет ничего лучше огромного шарфа, его можно завязать как угодно, можно кинуть с двух сторон, чтобы он болтался прямо до самой земли, можно обмотать шею, закрывая почти все лицо, оставив только глаза, как в парандже. Ничто так не придает настроение одежде, как шарф, имейте это в виду. Наташе скоро должно было исполниться пятьдесят лет, это приводило ее порой в ужас, не может быть. Но, только свойственный ей юмор помогал отогнать злые мысли и навеять добрые:

«Зато я выгляжу на сорок, ха-ха, не больше, хотя сорок тоже много. Не понимаю, как человеку может быть столько много лет, а ведь будет когда-нибудь и семьдесят, всегда представляю себя старой бабулькой, в кресле-качалке, ноги под пледом, в руках любимая книга, а во рту почему-то не сигарета, а трубка. Эта милая, добрая старушка о многом может вам рассказать, но еще больше тайн останется в ее сердце, в самых потаенных уголках памяти и эти воспоминания не достанутся никому, а лишь помогут скоротать одинокие зимние вечера».

Наташа никогда не была одинока, просто у нее не было детей, и из-за этого она развелась с первым мужем. Да, вначале она взяла неправильный курс на мужчин и поэтому уже три раза успела побывать замужем, раньше даже мечтала, что кто-то ее обеспечит, а она просто будет создавать уют в доме и заниматься самообразованием и каким-нибудь любимым хобби. Но этого не случилось, не всем достаются богатые мужики, они, как правило, всегда разобраны, какой бы ты не была красавицей. А Наташа была красавицей и знала об этом с детства. Когда еще в начальной школе обижалась на мальчиков, которые дразнились:

– Зачем губы накрасила?

– Я не красила, дурак.

– Красила! Смотрите, какие у Наташки губы красные!

Ее волосы тоже сводили всех с ума, только слегка вьющиеся, редкого серого цвета, падали раньше до пояса, а сейчас просто на плечи.

«Что мне дала красота? – подумала она. – Ничего. Любовь и постоянные ухаживания мужчин, уверенность в себе? Да нет, уверенность приходилось вырабатывать годами. А все же лучше родиться красивой». – Она захихикала.

«Вот уже и Наташин парк, да в Рязани есть мой собственный парк, он не такой богатый, как другие, но такой родной. Здесь все родное: скамейки, дорожки. Здесь многие деревья помнят меня молодой, они хранят многие человеческие секреты, и, наверное, мою нестерпимую боль от потери любимых людей. Помню, как просила деревья забрать эту боль, обнимала их и умоляла забрать хоть немного. Человеческая душевная боль – самая страшная гадость, которая случается в жизни, она, как зверь может выгрызть все твои внутренности до смерти. Наверное, поэтому и стала психологом, чтобы помогать людям выжить. Я знаю, что они испытывают. А они видят, что я их чувствую, поэтому все получается.