Сергей Самаров - Молния в рукаве

Сам же неторопливо двинулся к нужному мне дому. Подъезд между кафе и магазином не имел домофона. Сначала прошел мимо него, косо, будто бы просто так, посматривая на светлые окна соседней квартиры. Я имитировал рассеянный взгляд гуляющего бездельника. Мне хотелось дождаться, когда престарелые соседи улягутся спать.

Пожилые люди обычно раньше отправляются на покой, чем молодые. Они даже телевизор не всегда смотрят. Особенно люди интеллигентные, которые вообще должны презирать этот волшебный ящик с высоты своего разума.

Почему-то соседи Соколовой казались мне людьми именно такими. Сам я их ни разу не видел. Но уже то обстоятельство, что при первом рассматривании фотографии Надежды Ивановны Тропининой они не решились дать категоричный положительный ответ, говорило об их интеллигентности. Подобные люди всегда ставят свои сомнения выше предположений. А тяжелое обвинение на основе недоказанного утверждения они вообще никогда не выдвинут.

Мне пришлось нарезать еще полный большой круг вокруг целого квартала, пока свет в окнах погас. Только после этого я вошел в подъезд.

Будь на двери домофон или кодовый замок, это не смутило бы меня, поскольку с такими штуковинами справляться я умел. В дверце «Джимни» у меня давно прописалась металлическая линейка, заточенная особым образом и весьма подходящая для открывания таких замков. Кстати, она годится и для работы с автомобильными дверцами замков, хотя и не в состоянии провернуть потом замок зажигания.

Я пошел работать.

Малое количество прохожих на улице в это время обеспечивало мне возможность скрытного проникновения в подъезд. По лестнице я поднимался совершенно беззвучно, так, что даже сам себя не слышал. Значит, не полностью растерял былую боевую подготовку.

Так вот, напевая себе дифирамбы, я и добрался до нужной двери. Правда, сначала остановился у соседской, ближней к лестнице, приложил ухо, но, кроме тишины, не услышал ничего.

Такие дома, где на лестничной площадке имелось всего по две квартиры, мне всегда нравились. А в данный момент особенно. Потому что у меня не было необходимости проверять тишину еще и у других дверей.

Лампочка на лестничной площадке светила яркая. Таких обычно в подъездах не ставят, но здесь для чего-то ввернули. Где она выключалась, я не знал. Добраться до самой лампочки, чтобы выкрутить ее, не имея лестницы, я просто не мог. Да и свет мне был необходим для выполнения самой сложной и тонкой задачи – аккуратного снятия печати с двери.

В принципе, я мог бы и наплевать на это досадное обстоятельство. Мало ли что. Подумаешь, шел кто-то по подъезду и нахулиганил, сорвал печать. Вряд ли кто-то на меня это свалит. Особенно такими шалостями отличаются дети, известные разрушители любого порядка, установленного самым строгим законом.

Но я не имел намерения привлекать внимание к своему посещению этой квартиры. Поэтому потратил почти десять минут на то, чтобы аккуратно, миллиметр за миллиметром срезать идеально заточенным медицинским, скальпелем всю печать вместе со слоем клея. Он скрипел под лезвием, но не настолько громко, чтобы разбудить соседей. Печать после этого ушла на какое-то время ко мне в карман.

С замком я справился быстрее – квалификация позволяла. Мысленно я хвалил своего инструктора, какого-то завязавшего уголовника, привлекаемого по найму для обучения офицеров ГРУ основам своего ремесла. В боевой обстановке мне почему-то ни разу не доводилось пользоваться отмычками, но навык, приобретенный при подготовке, я не потерял.

Вечером для пущей гарантии я потренировался на собственной двери на замке оружейного сейфа. Во время этой репетиции я старался работать без звука. Так же действовал и в подъезде.

Сейчас все прошло идеально. Набор отмычек даже не звякнул во время аккуратных действий взломщика-дилетанта, не привлек постороннего внимания.

Путь для дальнейшей полноценной работы был открыт. Я вошел и затворил за собой дверь.

Предварительно я прилепил печать к двери двусторонним скотчем так, чтобы после закрывания бумажка с ней пристала к старому месту. Если кто-то из соседей с других этажей будет проходить мимо, то он бросит на дверь рассеянный взгляд и сочтет, что печать стоит на своем исконном месте. Внимательно к ней присматриваться никто не будет.

Не глядят же люди на пятно, темнеющее на стене подъезда, каждый раз, когда проходят мимо. Они знают, что оно там есть, но не сумеют точно указать место, где это пятно было, если его удалить.