Татьяна Зингер - Будь моей жертвой

Водитель приглушил магнитолу.

– Хотите поспать? – учтиво спросил он. – Нам через весь город ехать, располагайтесь. Плед за подголовниками.

Олеся выдавила слабое «нет», но после, подумав, прикрыла свинцовые веки. Она подремлет всего пару минуток – никто и не заметит. А над пропажей сумочки подумает чуть-чуть попозже…

Во рту пересохло. Олеся, не разлепляя век, прокашлялась, сглотнула комок слюны. В голове отдалось долгой, сдавливающей болью. Как же плохо! Будто пила ночь напролет. Она перевернулась на бок и собиралась укрыться одеялом, но поняла: нет ни одеяла, ни постели! Только доски под спиной и холод, заползающий под одежду. Глаза распахнулись. Олеся вскочила.

Воспоминания возвращались медленно. Где она, что происходит? По спине пробежала стайка мурашек. Олеся медленно, будто боясь кого-то разбудить, сделала шажок.

Это было нежилое помещение без окон, скорее всего сарай. Деревянные стены со щелями толщиной в палец, грубо сколоченный пол. Крыша обвалилась, и солнце освещало сарай неяркими лучами. По углам – нагромождение хлама: доски, картонные коробки, ржавые грабли, лопата с отломанным куском лотка. Сердце молотило в груди. Последнее, что Олеся помнила, – салон, пахнущий дорогим одеколоном. Улыбчивый водитель. И… всё. В висках гудело.

Олеся заметалась по сараю. Да что с ней такое? Где она? Что произошло?!

Или это и есть кастинг? Нелепый и пугающий способ понять, подходит ли Олеся на главную роль. Стрессовые условия, которые выявят её настоящую?

– Что за бред… – пробормотала она себе.

Олеся осторожно пошла к двери, чтобы ничего не задеть и не навести лишнего шума. У самого порога было разлито что-то буро-красное. Кровь! Да так много, словно здесь кого-то зарезали. Кровь повсюду; и в сарае, и на руках, и на одежде. Пахло почему-то не железом, а резиной. Олесю замутило. Она выскочила на улицу, согнулась пополам. Сердце вырывалось наружу, билось неистово.

Ледяной ветер ударил в спину. Олеся покачнулась. Нещадно морозило поясницу под тоненьким свитером.

Тошнило желчью. Она кашляла, сглатывала и не могла остановиться. Желудок вывернулся наизнанку. Олеся с трудом переборола рвотные позывы и осмотрелась. Слева и справа – по ветхому домишку. Чуть поодаль – накренившийся дом. И где-то на горизонте ещё несколько хибар, таких же нежилых. Никаких признаков жизни. От поваленных заборов остались покосившиеся дощечки. Ни занавесок на окнах, ни дыма из сломанных труб. Вымершая деревня?

За её спиной сарай из черного прогнившего дерева. Дверь стучала по косяку. Хлоп-хлоп. Вместо дома позади сарая – лишь сгоревший остов. Участок зарос травой, которая пожухла и скорчилась в предсмертной судороге перед зимой.

В детективных романах всегда писали: «Героиня сосредоточилась и трезво глянула на ситуацию». Но как глянуть трезво, когда в двух шагах от тебя – кровавая лужа?! И под ногтями запекшееся красное. Что делать дальше? Бежать? Но куда?

Олеся похлопала по карманам в поисках телефона. Нет, его тоже забрали.

В сарай она не вернется. Даже если там разгадка, даже если это нелепая шутка. Она не станет проверять.

Рассудок прояснялся медленно, виски сдавливала головная боль. Олеся обошла все до единого дома. Вымершие, заросшие паутиной и пылью. Там можно было найти что угодно, кроме одежды. Удача поджидала её в предпоследней лачуге. На ржавом крючке в прихожей висел ватник. Замызганный и дурно пахнущий старостью, с прорванным рукавом, зато толстенный, по-настоящему теплый. Лучше быть бомжихой, чем замерзнуть насмерть в окровавленном свитере.

А затем Олеся побрела незнамо куда. Если здесь когда-то была деревня, то где-то есть дорога. Возможно, в десятках километров, но она должна быть! Жиденькую проселочную тропку она отыскала быстро. На земле осталась свежая колея от колес.

– Меня привезли на машине, – размышляла Олеся вслух. – И уехали тоже на ней. И раз здесь следы обрываются, то машина уехала туда.

Она говорила громко, чтобы успокоить саму себя. Когда замолкала – перед глазами вставала тошнотворная лужа. Приходилось общаться самой с собой и идти, идти, идти. Кругом чернели поля. Редкие деревья склонили голые ветки. Осень в этом году наступила рано, раздела тощие стволы догола. Солнце заволокло тучами; несмотря на то, что наручные часы показывали полдень, потемнело.

Память ничем не помогала. Олеся уже сомневалась, а был ли водитель и кастинг? Может, ей всё привиделось? Письмо с приглашением, поезд, водитель. Что из этого истина, а что – ложь?