Сватоплук Зламаный - Трое на трое

ОНА: Ты ведь это сам предложил, я и не просила. Нынче ты пустой, так и не тужься любой ценой изобразить кавалера.

ОН: Бывает, что не везет, так ведь это проходит.

ОНА: Да, но мне-то от тебя этого вовсе не нужно.

ОН: А нужен ли я тебе вообще?

ОНА: Скорее всего нет, как я погляжу. Больно много треплешься.

ОН: Я? Ну, это ты брось. О чем?

ОНА: Сам знаешь.

ОН: Врешь ты все.

ОНА: Чего же тогда этот шпик прямиком в чулан полез? Он наверняка шел! Значит, должен был от кого-то знать, что ты там отсиживаешься.

ОН: Случайность.

ОНА: Да, если б он не сказал то, что сказал.

ОН: Да что он там увидел? Ну, кресло.

ОНА: Вот именно.

ОН: И что он сказал?

ОНА: Что это караулка, дурак ты несчастный!

"Студент" разглагольствовал о преподавателе фармацевтики, которого раздражает любое отклонение от консервативного вкуса у студентов, в то время как ни одной студентке еще не повредила в его глазах слишком короткая юбка или чересчур глубокий вырез. К сожалению, этого преподавателя никак не удается приручить, он даже с девушками разговаривает исключительно о химии...

Теперь во все горло запел Карел Готт, и наш "студент" в бессильной ярости стал мечтать о том, как бы обезвредить этот полированный ящик, битком набитый грохотом, которого и так хватает в бистро. Никакого разумного способа он не придумал.

ОНА: Деньги - моя забота. Ты мне нужен для другого. Не нравится, валяй так и говори, и капец.

ОН: Случилось что? Тебе ведь всегда все удавалось?

ОНА: Я знаю, что знаю. Просто ты неудачник и портач. Ты такой - купишь карлика, так он к утру выше тебя вырастает!

"Что ни чех, то музыкант, Чехия - консерватория Европы", - мысленно процитировал "студент", потому что к проигрывателю подошел еще один посетитель, уверенный, что без высоких децибелов никакого удовольствия не бывает. Этот поклонник музыки предпочитал польку.

ОНА: И вообще я тебя держу не для украшения! Сам ни за что не смей браться. Будешь делать, что я скажу, и морду бить будешь тому, кого укажу я, и точка, точка, понял?!

ОН: Как бы я тебе первой морду не набил!

Запела Гана Загорова, и "студент" вышел на улицу встречать все еще не появившегося загадочного "Гонзу". Вернувшись в бистро, он подошел к стойке купить сигарет. Ожидая сдачу, равнодушным взглядом окинул столик у окна. Лица сидящих там он уже надежно запечатлел в памяти - все-таки профессионал - и теперь заметил, что выражение лица у женщины изменилось. Не зная причин этой перемены, "студент" чувствовал себя как па просмотре немого фильма. "Бой-баба высшего класса, - оценил он женщину. - Но эту перемену в ней вызвал не просто гнев. Тут есть еще что-то... Что именно? Ну конечно, страх!"

ОНА: Опять ты кого-то обчистил или пристукнул?

ОН: Вякни только - двину так, что не встанешь!

ОНА: Ты только на это и способен!

ОН: Не играй со мной! Раз врежу - костей не соберешь, так что не дразни меня! Если я кого...

ОНА: Кого? Ну-ка похвались!

Мужчина уплатил, барским жестом оставив официанту на чай семь крон. Совладав с собой, он довольно галантно помог женщине надеть прекрасно сшитый плащ. "Студентка" оценила его и чисто по-женски, и профессионально. Она тоже никогда не выпадала из роли.

Ссорившаяся пара, уже "помирившись", покинула бистро. На улице за ними увязался человек, который так и не решил, каким из семи трамвайных маршрутов ему ехать.

С задержкой всего на несколько минут все записи "студентки", уже перепечатанные на бланках внутренних рапортов, попадали в кабинет Матейки; их читали по кругу. Содержание диалогов могло абсолютно ничего не означать, но с той же вероятностью в них могла скрываться разгадка всего дела.

- Неужели вам и этого мало? - нервничая, спросил Матейка.

- Годится как вспомогательный материал при допросе, - сухо оценил записи адвокат. - Но попробуйте кого-нибудь убедить, что в шумном кафе ваши свидетели расслышали все точно...

- Проклятье, всегда-то вы правы! - вскричал. Матейка.

Его угнетенное состояние еще усугубилось после нескольких, последовавших одно за другим разочарований. Зачем было ему с нескрываемой торопливостью хватать бланки рапортов, если в них значилось только то, что Павел Покорный все еще сидит в своем кабинете на заводе? Какую цену имеет для него тот факт, что Марта Покорная размотала шланг и теперь поливает свой садик? Из всего этого он узнал только, что его люди по-прежнему на местах - да и где же, черт возьми, им быть?! Вдобавок застопорилось следствие по делу об ограблении вагонов. Показания Мысли-ка противоречивы не мог же он в одно и то же время таскать товары из вагонов и стоять на стреме за воротами? Кто врет больше - он или его сообщники? И было ли у него вчера время добраться до двора на улице Заводь и вернуться на станцию?