Марина Крамер - Мертвые хризантемы

– Сделаем, Анита Геннадьевна, это хорошая мысль. Молодые люди, а вам как кажется?

– Да… мы бы проголосовали… клевая идея, – раздалось со всех сторон. – Нам бульвары нравятся… не хотим инноваций этих…

Анита повернулась к Мишину:

– Ну что же, народ хочет голосование – оно будет. Думаю, с этим вопросом все. Спасибо вам, ребята, за неравнодушие. Можем продолжать? – обратилась она к главе района, и тот закивал:

– Да-да, у нас еще есть пара вопросов.

Краем глаза Анита увидела, как Мишин быстрыми шагами удаляется по бульвару вниз, к парковке. «Разозлился, – отметила она. – Но ничего, переживет. И глава, кстати, тоже».

Они уже почти дошли до конца бульваров, как вдруг из-за деревьев показались несколько человек, быстро развернувших плакаты с написанными красной краской лозунгами «Долой Комарец!», «Мэр покрывает убийц», «Народ имеет право знать» и «Маньяка в тюрьму». Рядом суетилась съемочная группа, и в тот момент, когда сотрудники администрации остановились, камера быстро повернулась на них.

– Это еще что?! – заорал глава района, оборачиваясь назад. – Где начальник РУВД?! Что за митинг еще? Кто разрешил?!

Митингующих уже задерживали два дежуривших здесь наряда полиции, но Анита не могла оторвать взгляда от упавшего на землю плаката с надписью «Долой Комарец!», словно написанного кровью жертв.

Эксперт Архипов оказался невысоким полным мужчиной лет пятидесяти, с окладистой бородой пшеничного цвета и голубыми, чуть прищуренными глазами. Он ждал Полину на крыльце, курил, зажав сигарету каким-то медицинским инструментом.

– Если не ошибаюсь, Полина Дмитриевна? – сразу заговорил он, едва Каргополова поставила ногу на нижнюю ступеньку. – Рад, очень рад! Архипов я, Антон Аркадьевич, судебно-медицинский эксперт.

– Очень приятно. Где бы мы могли поговорить, Антон Аркадьевич?

– А давайте вон там на лавочку присядем, – он указал рукой на небольшой скверик левее здания экспертизы. – А то, знаете ли, душно в помещении, да и запахи у нас… ну сами же знаете, чего я рассказываю.

– Хорошо, давайте посидим там. А материалы?

– Так чего ж… вот они, тут все, – и эксперт постучал себя пальцем по лбу. – Не сомневайтесь, я не первый день тут тружусь, круг вопросов, который обычно следователей интересует, знаю отлично.

Архипов разжал над урной инструмент, и окурок упал вниз, а импровизированный мундштук отправился в карман халата эксперта. Проворно скатившись по ступенькам, Архипов взял Полину за локоть и повел к лавке:

– Вам ведь интересно, как именно были убиты эти двое, правильно?

– В том числе.

– Так вот что я вам скажу, любезная Полина Дмитриевна, – смахивая с лавки пыль и усаживая даму, продолжил Архипов, – ранки там пустяковые на первый взгляд – точечный удар колющим предметом, даже крови не так много. Но! – он сел рядом и поднял вверх указательный палец. – Но! Удар точный, прямо в сердце. И хорошей силы, скажу я вам.

– Колющим предметом? – нахмурилась Полина, прикидывая, что это может быть. – Типа спицы?

– Ну похоже, только спица-то круглая, а здесь ромбовидная рана. Есть листочек?

Полина вынула ежедневник и ручку, и эксперт нарисовал ромб примерно два на три миллиметра.

– Вот так. И я ума не приложу, что бы это такое могло быть. И вот еще что… в карманах пиджаков обоих убитых – в верхних, где платок полагается носить, – у каждого хризантема была. Живая, – уточнил Архипов, возвращая Полине ручку и ежедневник. – В первом случае белая, во втором – сиреневая. Подувядшие, конечно, цветочки, но живые. Не думаю, что мужики эти сами себе такие аксессуары подобрали.

– То есть это убийца оставляет? Я еще от кубиков не совсем отошла, – призналась Полина, вспомнив дело Бориса Нифонтова, – а тут на подходе любитель флоры…

– Наверняка хочет, чтобы ему какое-то красивое прозвище в прессе дали, – усмехнулся эксперт, вынимая пачку сигарет. – Ничего, если я закурю?

– Я тоже курю, не напрягайтесь. – Полина быстро записывала в ежедневник информацию, полученную от Архипова. – А на трупы есть возможность взглянуть?

– Конечно. Сейчас вот покурим и пойдем. А вы, значит, любите трупы самолично осматривать?

– Работа такая, – пожав плечами, ответила Полина. – При чем тут «любишь – не любишь»? Эксперт смотрит своим взглядом, опера – своим, а следователи…

– Вот бы кто-то донес эту светлую мысль до нашей Светочки Ползухиной, – вздохнул Архипов, вкусно затягиваясь дымом. – Что человек на следствии делает – вообще непонятно. Она на месте преступления только протокол пишет под диктовку, стенографистка, ей-богу.