Ольга Баскова - Диадема Марии Тарновской

Мария растерянно заморгала:

– Разорен? Что ты такое говоришь? Наверняка это временные трудности. Ты же, как всегда, паникуешь без всякой причины.

– Без всякой? – Василий побагровел. – Тогда прочти это. – Он бросил на стол распечатанное письмо.

Женщина аккуратно взяла его и раскрыла. Размашистый, небрежный почерк свекра она узнала сразу.

Василий Тарновский-старший писал, что после смерти Людмилы Николаевны ему так и не удалось наладить дела в имениях. Ситуацию осложняло и увольнение многих ценных работников, которые не захотели подчиняться другому хозяину.

«К сожалению, сын мой, тебе придется поработать, если ты хочешь продолжать такую же роскошную жизнь, – при чтении этой фразы Мария поморщилась. – А если нет, придется туже затянуть пояса. Я думал, что оставлю вам с Петром и Софией приличное наследство, но… Буду стараться, чтобы вы не получили гроши, которые при разделе имущества станут лишь каплей в море».

Тарновская бросила письмо на стол и поджала губы.

– Твоей сестре Софии нужно приданое, это понятно. Но меня бесит, что твой никчемный братец тоже претендует на наследство. – Она отвернулась к окну.

Василий удивленно поднял темные брови.

– Что ж тут странного, Мара? Он такой же сын своего отца, как и я. Хочешь не хочешь – придется делиться.

Супруга так сжала кулачки, что хрустнули пальцы.

– Твоя любимая бабушка почему-то не сделала тебя единственным наследником, – буркнула она.

– А как бы она это сделала? – изумился Тарновский и посмотрел на часы. Этот разговор начинал его тяготить. – Мне пора, дорогая. Я обещал сегодня встретиться с одним человеком.

– Догадываюсь, что это за человек. – Мария подняла глаза на мужа. – Думаешь, мне ничего не известно о твоих похождениях? Как только я забеременела Танюшей, ты пустился во все тяжкие.

Он равнодушно пожал плечами:

– Думай, как тебе хочется. В конце концов, Мара, ты становишься невыносимой.

Не попрощавшись с женой, он вышел из комнаты, и Мария дала волю гневу. Она дернула бархатную малиновую скатерть, и со стола полетели фарфоровые блюдца и чашки.

Тарновская с каким-то наслаждением смотрела, как они разлетались на мелкие кусочки, лишь коснувшись пола, и думала, что это напоминает ее семейную жизнь.

Она слышала пословицу про разбитую чашку, которую уже не склеишь. Как же верно сказано, как верно! Ее отношения с мужем никогда не станут прежними.

Легкомыслие Василия, привычка не думать о завтрашнем дне сейчас проявлялись в полной мере. Они были на грани разорения, а он бежал к очередной любовнице, нисколько не беспокоясь о том, что, может быть, завтра его детям будет нечего есть.

Черт возьми, а ее родители оказались правы, так и не захотев распахнуть объятия беспутному зятю.

Вспомнив о матери, Мария встала и подошла к туалетному столику, на котором в футляре покоилась диадема. Тонкими пальчиками она откинула крышку, достала украшение и примерила. В солнечном свете бриллианты заиграли, их отблески рассыпались по комнате разноцветной мозаикой, и Тарновская, взглянув на себя в зеркало, с изумлением увидела не замученную женщину, мать двоих маленьких детей, а высокую рыжеволосую красавицу, которой так восхищались мужчины.

Она чуть приоткрыла полные губы, словно призывая невидимого кавалера поцеловать их, и топнула ногой.

Решение вопроса о наследстве так неожиданно пришло в голову, что она вздрогнула, вздрогнула от внезапности, а не от осознания того, что собиралась сделать.

Последствия ее нисколько не пугали. Мария помнила: для достижения цели хороши все средства.

Вечернее времяпрепровождение в баре мне безумно понравилось. Я отыскал то, что требовалось моей измученной душе, и стал ходить туда каждый день, возвращался выпившим и избегал супружеской близости.

Дней через пять Надежда пригласила меня в кабинет и предложила сесть.

Это меня удивило. Со дня нашей женитьбы она обходилась без церемоний.

– Что случилось, любимая?

Супруга сцепила руки:

– Максим, скажи мне правду, ты женился на моих деньгах? Все слова о большой любви были ложью?

Я открыл рот.

– Да как ты могла…

– Замолчи. – Надежда подошла к окну. Голос ее срывался: – Думаешь, это не видно? Ты испортил мне медовый месяц, если его так можно назвать. Я вчера долго думала и пришла к выводу: нам нужно развестись.

Я похолодел:

– Ты… Ты серьезно?

Она хрустнула пальцами: