Юниор Мирный - Хозяин дома

А вот Соня чувствовала себя иначе. Физической усталости она никакой не испытывала (и не через такое проходила), но психологически ощущала себя странно. Никакого удовлетворения она не получила – доставлять его было уделом одного только Змееносцева и никого больше. Странность для неё заключалась в другом. Обычно, когда она отдавалась мужчинам, а в особенности Андрею, на её сознание словно опускалась некая пелена, когда всё вокруг меркло и оставалось лишь неистовое животное желание, постоянно подпитываемое буйными грёзами. Когда же Сладкова была с Безделовым, то не было ни удовольствия, ни грёз. И вообще её половая одержимость вдруг на время куда-то ушла, и Соня, словно протрезвев, стала обращать внимание на вещи, которых раньше не замечала вовсе. Например, сидя на Безделове во время самого процесса, глядя сверху на его довольное, с закрытыми глазами, лицо, она вдруг начала чувствовать по отношению к нему какое-то подобие жалости.

«До чего же ты запустил себя, дружочек… – с каким-то нежным, но в то же время горьким чувством подумала Соня. – Вряд ли кто-то согласится подарить тебе ласку от чистого сердца – настолько ты отталкиваешь всем своим видом. Когда же ты стал таким? Кто убил в тебе веру, что ты можешь быть лучше? Когда ты уверился в собственном ничтожестве и бессилии?»

Подумав об этом, Соня сама удивилась ходу своих мыслей. Она уже давно не рассуждала о чувствах, давно никому не сопереживала, давно не пыталась поставить себя на место другого. Вместо этого лишь секс, потом мысли о сексе, потом снова секс… Да, временами Андрей, ублажив её, ненадолго снимал эту застилающую сознание пелену, и Соня думала о чем-то другом. Но продолжалось это обычно недолго, ведь вскоре, пуская в ход свой колдовской шарм, Змееносцев снова помещал Соню в замкнутый круг безудержной страсти. И вновь Сладкова оставалась слепа ко всему, исключая предмет своего вожделения. И вот сегодня, оставшись наедине с этим физически неприятным ей толстяком, она смогла думать не о сексе (вот парадокс!), а о чувствах и человеческой судьбе.

После того, как всё закончилось и участники действа по очереди посетили душ, некоторое время они, укутавшись в полотенца, сидели рядышком на кровати. Им обоим хотелось поговорить, но они оба не знали, о чём. К тому же Соня, вспоминая растерянные и исполненные печали глаза Безделова, которыми он смотрел на неё в первые мгновения их встречи, боялась нечаянно задеть старика в разговоре. Впрочем, спустя некоторое время он обратился к ней сам:

– Как тебе в этой гостинице, Соня? Как соседи?

– Я мало с кем общалась, если честно, – немного грустно усмехнулась девушка. – В основном с Андреем Змееносцевым только. Ну, вот сегодня с вами поближе познакомилась.

Соня снова грустно усмехнулась.

– Можешь на «ты» ко мне обращаться, – предложил Георгий Константинович. – Видит Бог, не такой уж я дряхлый старик.

И он сам печально усмехнулся.

– Да нет, что вы… Что ты! Ты прямо добрый молодец! – попыталась подбодрить старика Соня.

– Льстишь ты мне, плутовка, льстишь! – от души засмеялся Георгий Константинович.

– А тебе как здесь живётся, Георгий? Нечасто вижу тебя на других этажах. Только в столовой изредка.

– Действительно, я веду какой-то странный образ жизни… – задумчиво проговорил Безделов. – Целыми днями сижу в этой конуре, смотрю телевизор, подолгу сплю. Иногда подумаю: до чего же тесен мой мир! До чего однообразен! Бывает, в какой-то момент почти что решу: надо что-то менять, ещё ведь не поздно! Но только подумаю об этом, как сразу же чувствую, словно мне гири к рукам и ногам привешивают. И все силы мои внезапно куда-то уходят. Хочется только лежать и спать, спать…

Соня слушала Георгия Константиновича и ничего не говорила сама.

«„Гири привешивают“… Интересно… – раздумывала Сладкова. – А вот любопытно, смогу ли я в следующий раз, когда увижу Андрея, не поддаться его чарам? Ну, хотя бы один-единственный раз? Чтобы просто проверить себя. Что я почувствую? Свободу или оковы?»

– И ещё я здесь встретил одного очень, как мне показалось, интересного человека, – продолжал Георгий Константинович. – Сергей Болотов – писатель, немного музыкант, проживает на первом этаже.

– Это тот самый (с языка Сони едва не сорвалось «который не пользуется услугами проституток», как говорил ей Змееносцев), которого нечасто увидишь в женском обществе?

– Ну, в его личную жизнь я вникать не удосужился, – ответил Георгий Константинович, – а вообще это не самый общительный человек из тех, кого я встречал. Загадочный какой-то. Читает много, мне вот одну книгу давал почитать. Впрочем, к беседе он, как правило, расположен.