Александр Зеленский: Схватка с преисподней

– Знакомьтесь, – совершенно спокойно проговорил Тимур, представляя двух мужчин друг другу. – Это доктор Тосканио. А это хороший человек дядя Петя…

Лепила опасливо ответил на крепкое мужское рукопожатие хозяина квартиры. В этот момент ему почему-то захотелось оказаться далеко-далеко от этого места, но отступать было некуда…

Сорокалетний Рафик Гатауллин не любил своего собственного имени. Причины этого крылись в его далеком детстве, когда во дворе и в школе все кому не лень дразнили Рафика обидным, как ему тогда казалось, прозвищем График. Хотя чего же в этом слове могло быть обидного? И все же уже тогда Гатауллин предпочитал, чтобы все окружающие называли его Рафаэль. Это было красивое и благозвучное заморское имя, от которого веяло чем-то загадочным и романтичным.

Вот уже несколько лет Рафаэль работал начальником цеха на заводе железобетонных изделий, находившемся в подмосковном Лыткарино. Этот цех, выпускавший различные стройматериалы, был возведен в некотором отдалении от основного заводского комплекса, на самой окраине небольшого городка, расположившегося на юге от Московской кольцевой автомобильной дороги. Оттуда до спального микрорайона Выхино в Москве было всего каких-нибудь полчаса езды на автомобиле, а именно там Рафаэль приобрел для себя и своей семьи новую пятикомнатную квартиру со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Среди «немыслимых» удобств Рафаэль называл ванную комнату, в которой при желании очень легко можно было развернуть маленький бассейн, кухню со всевозможными СВ-печками и бытовыми комбайнами, а также отдельную комнату для спортивных тренажеров. Кстати, последнее помещение из вышеперечисленных хозяин любил больше других, проводя в нем по многу часов в свои выходные дни за занятиями на тренажерах.

Вот и в этот поздний вечер Рафаэль, расслабленно откинувшись на заднем сиденье служебной «Волги», мчавшейся в сторону Москвы, с удовольствием размышлял о том, как приедет домой, переоденется в спортивную форму, погоняет перед сном на велотренажере, покрутится в свое удовольствие на кольцах, а потом – самое приятное! – займется вибромассажем.

Когда белая «Волга» подъезжала к высотному дому, где жил Рафаэль, молодой водитель по имени Коля с залихватским чубом, выбивавшимся из-под кепки, взволнованно спросил у начальника:

– Рафаэль Гиганович, это не от вашего ли подъезда только что «скорая» отъехала? Вон помчалась к Рязанскому проспекту…

– Да вроде нет, – беспечно пожал плечами начальник. – Мои чада и домочадцы должны быть бодры и здоровы, как и их родной отец. Впрочем, может быть, опять что-то с тещей приключилось… – Рафаэль несколько напрягся, переменив позу. – Ты же в курсе, что она после инсульта потеряла дар речи…

– Да, вы говорили, – кивнул Коля. – И знаете, я где-то даже вам завидую. Моя тещинька так остра на язык, что лучше сразу застрелиться. Хорошо еще, что я свою жену Ирку сумел уговорить жить отдельно от ее родичей. А то бы полный аут!..

Выйдя из машины, Рафаэль, прежде чем двинуться к подъезду, наклонился к приоткрытому ветровому стеклу дверцы водителя, проговорив:

– Ты вот что, Коля! Завтра заезжай за мной немного позже. Скажем, часам к десяти. Понял меня?

– Договорились, – ответил водитель, трогаясь с места.

Достав из почтового ящика вечернюю газету и какие-то рекламные проспекты, Рафаэль, который все еще не думал о плохом, зашел в кабину лифта и нажал на кнопку девятого этажа. Сердце у него тревожно забилось только в тот момент, когда он увидел, что железная дверь его квартиры почему-то распахнута настежь.

Быстро вбежав в прихожую, он услышал женские рыдания и стоны, раздававшиеся с кухни.

– Что?.. Что такое?! – вскричал он, появляясь на пороге кухни.

Его русская теща Надежда Афанасьевна – полная седовласая женщина лет шестидесяти – сидела за столом и из ее глаз ручьями лились горькие слезы.

– Что случилась, мама?.. – тревожно спросил Рафаэль.

– У! У-у… Угу! – попыталась что-то изобразить руками в воздухе заплаканная теща.

– Ничего не понимаю! – в сердцах треснул кулаком по столу хозяин квартиры. – Где Машка? Где, в конце концов, Кариночка?

Теща тяжело поднялась со стула и пошла в ванную комнату, всем своим видом приглашая Рафаэля за собой.

– Что еще?.. – спросил он и тут же замолк, увидев на полу ванной комнаты небольшую горку из личных вещей, в которых сразу признал цветастое платье и нижнее белье своей двенадцатилетней дочери Карины. – Ничего не пойму… Что это еще за дела?