Вячеслав Белоусов - По следу Каина

– Ну вот. Я ж говорил, многим интересуешься… Насчёт Змейкина не беспокойся. Я его пристроил. И портфельчик свой особенно не открывай. Записывать ничего не придётся. Нам поторапливаться надо, я только листика два-три сумел одолеть. Так что поспешим, не позже восьми надо очистить помещение.

Я глаза вытаращил и рот уже было открыл – чего это он мне все подробности да так спешно, словно опасается, что пришлют ещё кого-нибудь со мной инструктаж проводить, но он рукой на стул ткнул и глазками вдобавок повёл строго – кончай, мол, балаган!

Я всё ж не удержался, портфель на коленях пристроил и блокнотик выцарапал на всякий случай.

Федонин поморщился на моё упрямство, но глаза отвёл в сторону:

– Ничего. Два часа быстро пролетят. Выдержит твой нос.

При чём здесь мой нос, я так ничего и не понял, а он уже легко приподнял дело под картонную корку, которая тут же не преминула напомнить о себе зловредным гнилостным запахом, и восхитился:

– Глянь сюда! Вот всё дело! Тут всего ничего. Это сейчас у нас на одного Змейкина десяти томов не хватает. А у них целый заговор с сотней злодеев в двести граммов умещалось. Быстро одолеем.

– Вы уж его зазря не беспокойте, – успел я отвернуться.

– Скоро принюхаешься и привыкнешь. Я вот уже ничего. А тоже чихал, как с воли явился. Здесь, боец, режим. Оказывается, ежегодно они обрабатывают такие дела, чтобы не истлели. Вечного хранения! Каверзная процедура… и хлоркой, и клеем каким-то, и разной разностью от клопов, бумажных жучков и крыс. Писали-то тогда на чём придётся. Сюда получше бумагу доставляли, понятное дело, чека. Но всё равно. Вот, глянь, что от газетки осталось, – он слегка пододвинул и пальцем поверху листа повёл, – газета «Коммунист» за 5 июля 1919 года. Половинка в прах разлетелась, однако заметочка, что нам нужна, как раз и сохранилась. Вот послушай, тут всё, что мы ищем…

Жёлтый свет от чахлой лампочки не помогал, а мешал. Но Федонин ниже наклонился и начал медленно читать, изредка останавливаясь в затруднении:

– Так. Заметочка эта называется «Раскрытие тайного заговора белогвардейцев». Вот… «Ещё несколько недель тому назад Особый отдел получил совершенно определённые сведения о том, что в Астрахани существует сильная, правильно поставленная…» Чего это они? «Правильно поставленная»?.. Ты вникаешь?

Я пожал плечами, – журналисты…

– «Правильно поставленная, хорошо организованная белогвардейская организация…»

– Если так будете читать, до утра не кончим.

– До восьми, до восьми. Больше задерживаться посторонним нельзя. Это уж я попросил. Ради нас. Это прежде здесь по ночам работали, а теперь с этим делом чётко. Сотрудников и тех после шести словно ветром выметает. Обратил внимание – нет никого.

– Не встретил. Правда, вели меня сюда почему-то чёрным ходом.

– Обиделся?

– Да нет. Но как-то…

– Я тоже через спортзал вышагивал с солдатом. Тут теперь так. Только до первого этажа. Но лучше, чем по ночам-то…

И Федонин повёл пальцем дальше по строчкам:

– «Первого июля ответственные белогвардейцы на коротких собраниях с местными контрреволюционерами и встречами с ними закончили свои “дела”». «Дела» у них в кавычках почему-то… Хотя…

– Так ясно же, почему в кавычках. Какие это дела? Дела тёмные, – не сдержался я. – Вы нашли бы сразу там про архиепископа Митрофана. Где он там упоминается? А то тратим время впустую.

– Не спеши. Так… «Но Особый отдел предупредил их. Ночью с первого на второе июля белогвардейцы оказались в прочных сетях Особого отдела. Два ружейных выстрела огласили ночную тишину, и одновременно в разных частях города белогвардейцы были совершенно неожиданно накрыты. Были арестованы несколько человек…»

– А где же всё-таки про Митрофана?

– Наберись терпения. Так… «В течение ночи с первого на второе июля…»

– Но архиепископ Митрофан был арестован чекистами Атарбекова ночью с седьмого на восьмое июля и в то же время арестовали епископа Леонтия?

– Все вопросы к автору этой заметки, – поморщился Федонин. – Это официальная газета тех времён. Поехали далее…

– Что там прописано про цианистый калий?

– Как же, как же. Вот… «И, кроме того, их особенно занимала чудовищная мысль отравлять более сознательные воинские части и особенно рабочий батальон. За что брался один из приезжих белогвардейцев, уверявших своих единомышленников, что ему это очень легко удастся сделать…»

Последняя фраза далась Федонину с некоторым трудом, он по инерции ещё искал каких-нибудь продолжений, но смолк.