Вячеслав Белоусов - По следу Каина

– Остались ли в живых очевидцы тех событий? – перебил я его.

– Нет, – произнёс он после некоторого раздумья. – Я полагаю, нет. По моим сведениям умерли даже те, кто уже со слов почивших очевидцев делился со мной подробностями тех трагических событий.

– А вами велись записи?

– Зачем? – в его глазах ловились упрёк и даже лёгкая ирония. – У меня ещё достаточно хорошая память. Так, наброски делал.

– Какова была его кончина?

– Вам известно. Его подвергли расстрелу.

– Нас интересуют подробности. На нём был нательный крест, обладающий чудесными силами?

– Ах, вот вы о чём! Эта легенда и вам не даёт покоя?

– Аркадий Ильич, за реликвией охотятся на протяжении всего времени после смерти архиепископа Митрофана. Последние месяцы фарс, если его кто-то и создал искусственно, оборачивается трагедией. Убиты три человека. Есть основания полагать, что будут ещё жертвы.

Видя, что мои слова подействовали на собеседника, я остановился, перевёл дух и как можно спокойнее попросил:

– Если вы не можете забыть те публичные оскорбления, нанесённые газетой, подумайте о…

– Пустое, – оборвал он меня сухо. – Я не в обиде. Да и при чём здесь вы или те невежды! В конце концов есть высший суд. Воздастся каждому в свой судный час, – он перекрестился. – Вас интересует судьба реликвии, подаренной архиепископу Митрофану патриархом Тихоном?

От волнения я быстро кивнул и облизал губы – неужели удача так близка! – меня слегка залихорадило или это был тик нервного свойства, но авторучка задрожала в моих пальцах, и я сцепил их, не сводя глаз со старца.

– Он действительно не снимал тот крест после возвращения из столицы, – Курнецов улыбнулся прежней смущённой и грустной улыбкой. – А когда сия редкость обрела ореол сказочного чуда, сказать трудно. Мне, во всяком случае, неведомо. Патриарх Тихон одаривал бриллиантовым крестом в своё время и архиепископа Фаддея. Видел я тот крест собственными глазами, как вас теперь. Несказанной красоты и великолепной работы. Преподнесён он был владыке Фаддею в специальном футляре с должными почестями, но чудодейственной славы не снискал, как крест, Митрофану подаренный. Может, тот утрачен при трагических обстоятельствах, поэтому и был вознесён до высоких свойств?.. Известна печальная традиция возвеличивать потерянное.

– Выходит, вы ничем не можете нам помочь?

– Вы требуете от меня откровений? Но могу ли я надеяться на то же самое или хотя бы на понимание? Чувствую, вам многое неведомо в той истории. И крест чудодейственный лишь малая толика в том, что смог бы я вам рассказать. Но готовы ли вы это знать?

– Нас интересует истина, Аркадий Ильич. Это прежде всего.

– Истина?.. А что сие есть? Птица ангельская, кою жаждут, а некоторые, ухватив за перо, хвастают, что владеют ею. Это философская категория, милейший, а вообще-то придуманная игрушка. Она у каждого своя. Зависит от того, у кого в руках власть. И тогда не посягнись! А в итоге истина умирает, уступая место лукавству и нужной лжи.

– Аркадий Ильич, поверьте мне, сейчас меньше всего уместны эти головоломки, – слегка постучал я авторучкой по протоколу.

– Хорошо. Я расскажу. Я расскажу вам, что поведали мне те, кого уж нет на этом свете. Надеюсь, вы понимаете, что их судьба исключает возможность любых моих фантазий. А вы делайте выводы.

Смерив меня оценивающим взглядом, он помолчал, потеребил аккуратную седую бородку:

– Я позволю напрячь ваше внимание с тех событий, когда в марте девятнадцатого года Атарбековым были проведены массовые расстрелы рабочих, возмущённых отправкой хлеба в столицу в то время, когда в городе люди умирали от голода и тифа…

Я вскинул глаза на Курнецова, но тот словно и не заметил.

– Бунт был подавлен, но на панихиде по убиенным владыка Митрофан выразил сожаление по поводу пролитой крови невинных.

Авторучка в моей руке замерла, но он меня опередил:

– Давайте сразу договоримся, Данила Павлович. Вы меня не перебиваете. В противном случае я отказываюсь.

Плечи его выпрямились, голова слегка откинулась, в решительном жесте он, не замечая меня, глядел мимо, куда-то вперёд, сквозь стены и своего книжного мирка.

– Я у вас в гостях, Аркадий Ильич, – смутился я его взволнованным видом и, стараясь выбраться из неловкого положения, попробовал отшутиться: – А с гостями ссор затевать не принято.

– Надеюсь, вы искренни.

– Позвольте, но в учебниках и в современной исторической литературе нет ничего подобного…