Вячеслав Белоусов - По следу Каина

– Вам что-нибудь говорит имя Грасиса?

– Грасис? Врач?

– Врач? О да! Конечно, врач! Это был великий знаток человеческих душ! Особенно самых тайных чёрных их глубин, – и старик захохотал, округлив глаза, но тут же громко закашлялся. Когда, сунув кулак к зубам, остановился, опять зашептал: – Вот видите, он давно мёртв, а забыть о себе не позволяет. Не терпит, чтобы о нём так… всуе…

Донсков не знал, как себя вести.

– Мне посчастливилось, молодой человек, знать этого человека. Не поверите, но я охранял самого Сергея Мироновича Кирова.

– Вы служили в чека?

– Имел честь.

– Сейчас уже в живых никого не осталось! – вскрикнул невольно Донсков, но вовремя осёкся. – Извините. Девятнадцатый год… да вы просто живая реликвия…

– Как видите, не только жив, но и почти здоров.

– Простите нас, – вскочил на ноги капитан.

Дзикановский пожал плечами и, тяжело вздохнув, надел шляпу. Он выглядел странно в уродливой шляпе, но держался с достоинством и задиристо.

– Полагаю, мне пора откланяться?

– Я вызову машину. Вас довезут.

– Сделайте одолжение.

Дзикановский уже шагнул к двери, но остановился и повернулся к капитану:

– Вы так и не разрешили один мой вопрос?

– Я вас слушаю.

– Кому, если не секрет, обязан мой сын вашим беспокойством?

– А я разве не сказал? – смешался от неожиданности Донсков.

– Неужели склероз?

– Соседке, Викентий Игнатьевич. Его соседке.

– Вот как?

– Она обеспокоилась долгим, так сказать, отсутствием вашего сына.

– Какая прелесть, – старик покивал головой, вспомнил про свою трость, скучавшую у стены при двери, повертел её в руках. – Не перевелись добрые люди.

И вышел, обернувшись на пороге:

– Вы меня не проводите? У вас не запомнить дороги назад. Эти коридоры…

– Конечно, конечно, – шагнул за ним Донсков.

Если и была на небесах покровительница детективов, то такую фамилию, как Семёнов Вячеслав Андреевич, она не просто игнорировала, но напрочь забыла. И было это, переживал младший лейтенант уголовного розыска Вячеслав Семёнов, досадуя и беспристрастно оценивая такую бессовестную несправедливость, не следствием веских причин. Ладно, будь он неумелым сыщиком, верхоглядом или, хуже того, разгильдяем, как выражался порой в сердцах на некоторых его непосредственный главный начальник капитан Донсков, не выбивал бы он на стрельбах из своего заветного «макарова» больше всех, не бегал стометровку быстрее на общемилицейских соревнованиях, не занимал бы первых мест на ежегодных турнирах по самбо и боксу. Да мало ли у него других заслуг! «Здесь присутствует определённый рок невезения, младший лейтенант, – успокаивал капитан Чернов, безуспешно обучавший его когда-то на первом году службы мудрому делу отлова карманников – самых искусных и изворотливых воров и спецов преступного мира. – Без особого нюха в нашем деле никуда, а ты его пока не имеешь. И в этом вся незадача». «А когда же он появится?» – возмущался и спрашивал Семёнов, на что капитан Чернов только прятал глаза и разводил руками, а потом переадресовал незадачливого младшего лейтенанта капитану Кукушкину. Кукушкин ворами не занимался, он разыскивал без вести пропавших. Здесь у Семёнова сразу голова пошла кругом; почему? – это долго объяснять и рассказывать; направление именовалось «поиск без вести пропавших», так как действительно, там не только сумок, карманов, трамваев и пострадавших пассажиров, там ничего нет, чтобы у сыщика была зацепка – понимать надо: – пропал без всяких вестей. Здесь Семёнов промыкался месяца четыре и закончил бы службу где-нибудь в штабе, так как Кукушкин, специалист глубокий, начал замечать успехи младшего лейтенанта в великолепном, можно сказать, безупречном почерке и быть бы Семёнову уже в паспортном столе, но встретил он однажды в столовой Пашку Фоменко. Фоменко был на больничном, но уже пошёл на поправку, не только с койки выгнали, а разрешили бывать на службе, вот он и оказался в столовой, так как в общежитии с одной рукой даже ему, гренадёру Фоменко, с готовкой обедов и ужинов не справиться. Фоменко блистал улыбкой и успехом, всё у него шло своим чередом, хотя слыл «троечником» на юрфаке, где вместе учились. Он и звание уже носил на две звезды выше, и в должности вырос, и ранение имел, одним словом, всё по-людски, поэтому послушал Семёнова, поизучал кислую физиономию бывшего «отличника-краснодипломника», схватил за руку и, ни слова не говоря, притащил к Донскову. Тот проверенному кадру верил и ценил, смутившегося Семёнова тоже пытать особо не стал, переговорил с полковником Лудониным, и этого хватило, чтобы младший лейтенант перекочевал сюда, где сейчас находился, и пока не жалел. Правда, про выходные забыл, ночью не всегда дома спал, потихоньку от родителей начал курить, и мать, замечая запах, трепала нервы отцу. Тому надоело, за редким теперь уже ужином втроём он опустил газету, поднял очки на лоб и спросил сына: