Игорь Сотников - Гиперпанк Безза… Книга вторая

А Валькирии всего-то надо было сказать: «Не шевелись, а то импульс передачи данных собьётся и перенесёт на тебя искажённую информацию, и выйдет из тебя квазимодо. А мне потом с тобой мучайся, на это непотребство смотря», чтобы Алекс был приведён в полное подчинение.

А как только он был таким, что и говорить, а ловким способом приведён к порядку и даже дисциплине, то Валькирия уже крепко за него взялась. – А теперь на счёт пять, я начну передачу данных. Успокойся и попробуй отстраниться от происходящего. – Говорит Валькирия, а Алекса это возмущает безмерно. Как он может успокоиться и отстраниться от происходящего, когда он рефлекторно так не может. У него рефлексы срабатывают, когда его успокаивают. – Если так говорят, то значит есть за что переживать. – Всегда по следам вот такого успокоения в голове Алекса рождается такая мысль. И он начинает нервничать и волноваться. А тут ещё и счёт со стороны Валькирии подоспел, натянув до предела нервные струны истерик в Алексе.

– Один. – Тихо начинает свой счёт Валькирия, что сразу же в негативном ключе встречается в штыки Алексом. – Почему так тихо?! Она что-то от меня скрывает!?

– Два. – Тем же тоном голоса говорит Валькирия. Что просто так не пропускается Алексом, уверенным в том, что она зажимает пальцы руки при этом счёте, чтобы в итоге получился кулак, коим она ему врежет по его доверчивой такой физиономии.

– Три. – Звучит следующий отсчёт Валькирии. – А что это значит? Засекретила специально. – Всё знает Алекс о хитроумности Валькирии.

– Четыре. – Проговаривает Валькирия. – Чёрт, она запинается. А это значит…Мама! – продёрнулся от страха про себя Алекс, в ком, в ожидании кульминационного момента на счёт пять, натянулись до предела все его жилы, а сам он замер в одном оглушающем сознание положении натянутой до предела тетивы, ожидавшей только сигнала для выпуска из себя всего того, что она натянула.

И вот оно это пять, с натянутой и одновременно растянутой буквализацией, – пя-я-я-ть-ь, – прозвучавшее в сомнамбулической очерченности воспалённого сознания Алекса, на мгновение замершего в одном положении, давая дойти импульсу полученного сигнала до своего сознания, а как только он там до чего-то важного доходит, то тут-то его тетива натянутости нервов в одно разрывающее пространство реальности вокруг мгновение выстреливает, и Алекс, оглушённый, теряется в себе, уйдя в сторону от своего сознательного состояния.

Поиски и находки

– Видимо это всё-таки судьба. – Пробормотал себе в нос Алекс, приходя в себя постепенно под пристальным присмотром со стороны Валькирии, выступившей первым планом его только что открывшейся реальности, как только он открыл себя и свои глаза во вне.

– Да ты увлекающийся человек. – Усмехнулась Валькирия, глядя на Алекса. А Алекс и не поймёт с чего она так решила, вот он и спрашивает её. – И почему?

– Если за что-то возьмёшься, то с головой, до беспамятства в это дело уходишь. – А вот такое, ироничное к тому же объяснение Валькирии, Алексу совсем не нравится, и он готов был ей возражать, если бы не заметил чёрные очки на контейнере рядом с Валькирией, а затем не вспомнил, что его привело к такой ситуации. И это всё рождает в нём другой вопрос. – И что, получилось? – с лёгкой дрожью в сердце, спрашивает Алекс, а сам весь во внимании к интонации голоса Валькирии, который точно не соврёт, тогда как Валькирия обязательно захочет смягчить углы его отныне новой личностной и лицевой реальности.

А Валькирия, что за человек такой не передать словами своеобразный, без всякого нажима на интонацию своего голоса говорит, что да, получилось. И такая её нейтральность вгоняет в ещё больший испуг Алекса, даже теперь от страха не собирающийся себя в лице ощупывать на предмет осязаемого себя понимания. Хотя он и понимает, что это глупо, раз преобразователь твоей личностной объективной реальности не материализует в тебе новую личность, а он создаёт объективизм твоей новой сознательности, которая и образует поверх твоего материального и материалистического я новую оболочку значимости.

– И как мой личностный рост? – пытаясь шутить, всё же спрашивает Алекс, собравшись с силами.

Валькирия же, решив его помучить, сразу не отвечает, а придвинувшись к нему самую малость, давай оценочно в него вглядываться. Что в другое время вызвало бы в Алексе подъём чувств и воодушевления, но сейчас она всматривается только отчасти в него, а так-то она разглядывает в нём этого подлеца Сигиндапала Раму. Теперь-то Алексом понимается вся коварная и вероломная сущность этого Рамы. Кто посредством него решил добиться благосклонности Валькирии. Кого теперь можно будет под благовидным предлогом в любой момент в свою сторону дёргать и требовать от неё к себе, глаза в глаза, внимания. – Мол, посмотри на меня Валькирия, что-то мне не даёт покоя мой левый глаза, как мне кажется, то он запал. – С вот таким нахальством начнёт домогаться Валькирии в его лице этот подлый и любвеобильный Рама, а Алекс и ничего поделать не сможет, когда и ему тоже будет приятно такое внимание к себе со стороны Валькирии, хоть она и будет в нём видеть этого Раму. Кто ставит для себя стратегическую цель стать незаменимым лицом для Валькирии.