Мария Элизабет Штрауб - В ловушке

Йон вылил остатки вина в свой бокал и поискал глазами кельнера. Разумеется, этот негодник не появлялся. Йон смотрел на вход и пытался понять причину своего тревожного состояния. Может, во всем виноват разговор об исчезновении ста тридцати детей? Роберт тоже исчез. Или это страх, что Юлия уедет в другой город, если не найдет себе новое место в Гамбурге?

Когда она опять вернулась в кафе, рядом с ней оказался подонок-кельнер. Она прятала кошелек в сумочку, а он что-то говорил ей, преувеличенно жестикулируя. Она засмеялась, откинула назад волосы и покачала головой. Йон прищурил глаза. Неужели этот тип схватил ее за руку? Точно он так и не понял.

Она подошла к столику:

— Можем идти, я уже заплатила.

Йон поднялся с места и бросил взгляд на кельнера; тот стоял в дверях, расставив ноги и скрестив на груди руки. Мерзавец нахально выдержал его взгляд.

— Надеюсь, ты не дала ему чаевых, — сказал Йон. — Сервис был sub omne canone. [35] Ниже всякой нормы (лат.).

Она взяла его под руку.

— Попробовал бы ты сам поработать кельнером. По десять часов на ногах, ежедневно. А?

— Я тоже провожу много времени на ногах, — буркнул он. — Как минимум, столько же. Он опять к тебе прицепился? — Надо было следить за собой, не показывать свою ярость. Он еще не забыл про инцидент в «Мамма Леоне» и гневную реакцию Юлии. Хотя он изнывал от желания выяснить, лапал ее парень или нет.

— Он пытался назначить мне свидание, представь себе. — Она переменила шаг, подлаживаясь под Йона. — На завтрашний вечер, он у него свободный. Обещал показать мне ночную жизнь Гамельна. — Она засмеялась.

— Она тут есть? — Йон из последних сил сохранял небрежный тон.

— Понятия не имею. — Она прижалась лицом к его плечу, скрывая зевок. — Впрочем, она меня не интересует.

Без четверти одиннадцать они вернулись на турбазу. Перед входом нервно бегал взад-вперед Шредер и каждые десять секунд взглядывал на часы; оказалось, он сделал исключение и продлил время возвращения ребят из города на полтора часа.

— Верхние комнаты были чистая душегубка, — сообщил он. — К тому же в девять часов солнце еще лупило вовсю. Но ведь я им сказал, что только до половины одиннадцатого, не до полуночи. Небось валяются где-нибудь у реки и жрут пиво. Или лижутся. Или что еще похуже. — Он провел ладонью по волосам; вид у него был изможденный. — Завтра, клянусь, все тут останутся, все! Ну как, хорошо провели вечер?

Не успели Йон или Юлия ответить, как он ухмыльнулся:

— Идиотский вопрос, верно? Ясно, что вечер у вас получился хороший. Я вам завидую, честно. Нет ничего более захватывающего, чем такая начальная фаза. В голову лезут красивые небылицы, планы, мечты… Кровь играет… Ну, приятных снов вам обоим.

— Спасибо, взаимно, — ответила Юлия и, когда они входили в дверь, переглянулась с Йоном. Глупая болтовня Шредера не понравилась им обоим.

В вестибюле сидели Нора и Мориц; она почти что у него на коленях. Рядом с ними Маттиас Фрилингаус; он крикнул им вслед bona nox, явно подражая Йону, любившему повторять это, когда на уроке кто-нибудь задумывался и не слушал его объяснения. Слова прозвучали так, словно мальчишка был пьян. Концельманн и Шредер явно халтурили во время своего дежурства. Впрочем, плевать! Йон не испытывал никакого желания возвращаться сейчас к обязанностям педагога. В конце концов, сегодня вечером они с Юлией свободны от них.

На лестнице им повстречался Тимо. Демонстративно не замечая Йона, он взглянул в лицо Юлии и сказал, проходя мимо:

— Приветствую, фрау Швертфегер. — В его словах звучал откровенный вызов. Даже провокация.

— Привет, — спокойно ответила Юлия.

Йон, рассерженный, остановился.

— Больше никаких отлучек, Тимо, слышишь? И вы там внизу, Нора, Мориц, Маттиас. Отбой.

Ни Тимо, ни остальные не реагировали на его предупреждение. Даже не повернули головы в его сторону.

— Вы слышите меня? — крикнул Йон.

— Да! Отбой! — крикнул Маттиас Фрилингаус издевательски писклявым голосом. — А вот от девчонок отбоя нет.

Нора на секунду оторвалась от Морица и стукнула Маттиаса по голове.

— От каких еще девчонок, кретин?

— Ладно, пускай Филипп с ними разбирается, — заявила Юлия и потащила Йона прочь. — Ты ведь не обязан следить за всем в мире, верно?

— Мне этого и не нужно, — возразил он. — Я хочу лишь объехать с тобой весь мир, и вообще, прожить рядом с тобой до конца своих дней. Больше ничего.

У поворота в свой коридор она остановилась, чмокнула его в щеку и шепнула: