Мария Элизабет Штрауб - В ловушке

— Утешения? — переспросил Йон. — Чем дальше, тем красивей. Значит, я должен тебя даже поблагодарить за это, да?

Коробка с почтовыми марками наконец нашлась. Прямо возле ящика с инструментами; она стояла между стопкой книг и коробкой с дискетами. Йон вытащил полоску марок за 55 центов. Ему никак не удавалось совладать с руками, унять в них дрожь.

— Перестань вилять, черт побери! — воскликнул Роберт. — Я хочу знать, что произошло. Я представляю себе это так: вы поругались, дело обычное. Потом тебя, умного человека, озарило. Она нализалась, и ее ничего не стоит столкнуть с лестницы. Достаточно пальцем ткнуть. — Тут он опять наставил указательный палец в грудь Йона.

Его жест привел Йона в ярость. Он ударил по пальцу рукой.

— Хватит, Роберт, а? Я ничего ей не сделал. Даже не прикоснулся к ней.

— Ты и криминальной полиции тоже так заявил, да? И те поверили. Ясно, ты ведь не оставил следов. Умный, как я уже сказал. Но вот я могу им намекнуть, как все было на самом деле. — Он подошел еще ближе; Йон почувствовал его дыхание. — Ведь для тебя это идеальное решение. Ты отделаешься от жены, загребешь ее денежки, а потом можешь без помех трахаться со своей новой шлюшкой.

— Заткни свою грязную пасть!

— И не подумаю! Как еще можно назвать такую бабу, а? Которой не стыдно крутить шуры-муры на глазах у всех. Через два дня после смерти Шарлотты.

— Оставь Юлию в покое!

— Черта с два! Какой же ты подлый тип, Йон! Мерзкая свинья! — Последние слова Роберт прямо-таки проревел, размахнулся и двинул кулаком в солнечное сплетение Йона.

Йон согнулся, судорожно хватая ртом воздух, перед глазами заплясала красная пелена. Протянул руку в попытках на что-нибудь опереться. Что-то полетело вниз, острая боль пронзила ногу. Он нагнулся. Нащупал пальцами валявшийся на полу предмет, вцепился в металл, гладкий, тяжелый. Распрямился и вслепую ударил.

Несколько минут Йон неподвижно сидел на софе. Он рухнул на нее, когда из его руки выскользнул и со стуком упал болторез. Крепко зажмурив глаза, он заставлял себя ровно дышать — вдыхать через нос, выдыхать через рот, считая до трех между вдохом и выдохом.

Через некоторое время дурнота отступила, а шум в ушах сделался тише. Тогда Йон открыл глаза и уставился на противоположную стену. «Земляничный этюд». Картина, связанная с Юлией… Ярко-красный цвет… Желудок снова взбунтовался.

Йон закрыл глаза, встал и на ощупь двинулся к двери. Закрыл ее за собой. В ванной комнате подставил руки под струю холодной воды. Взглянув в зеркало, обнаружил на теплой серой рубашке пятнышки — маленькие красные брызги. Стянул рубашку через голову и бросил на пол. Белая майка оказалась чистой.

Он подошел к окну, раскрыл обе створки и высунулся наружу. Легкие обжег холодный воздух: опять вернулись ночные заморозки.

— Привет, Йон! — Внизу по тротуару шли под руку Верена и Манни, за ними плелась Лютта. Верена подмигнула Йону, повернулась к дочери и демонстративно постучала по циферблату своих часов. Каждый вечер в пятницу Глиссманы ходили к итальянцу в «Тибарг» — непреложный ритуал.

Когда они скрылись на Кёниг-Хейнрих-Вег, Йон закрыл окно и опустился на табурет возле ванны. Холодный воздух привел его в чувство, к нему вернулась способность сосредоточиться и думать. Quidquid agis, prudenter agas, et respice finem. [12] Что бы ты ни делал, делай разумно и видя цель (лат.). Йон всегда ценил эту фразу.

Роберт мертв, это свершившийся факт. В ушах Йона еще стоял треск ломающихся костей; ослепленный яростью из-за «мерзкой свиньи», он потерял контроль над собой, ударил слишком сильно. Но все-таки это была именно вынужденная мера защиты и не что иное; он так и должен объяснить в полиции.

Впрочем, еще вопрос, поверят ли ему комиссар Маттисен и Землеройка. Или другие им подобные. Ведь Йон не располагал никакими доказательствами агрессии Роберта, не мог показать ни единой ссадины. Он встал, задрал майку и внимательно посмотрел в зеркало. В том месте под ребрами, куда попал кулак Роберта, кожа даже не покраснела. Что подумают в полиции, когда Йон сообщит о втором за неделю происшествии с летальным исходом в своем доме? Ясно, что ему не поверят и заподозрят в умышленном убийстве.

Он опять рухнул на табурет. Перед мысленным взором пронеслись пугающие видения. Полицейские осматривают кабинет, уводят подозреваемого, сажают за решетку. Допросы, бесконечные допросы, громкий процесс, заголовки в газетах: «Учитель — хладнокровный убийца». На всеобщее посмеяние вытаскиваются подробности его личной жизни. Опрос свидетелей — соседей, знакомых, коллег. Разумеется, снова всплывет тема смерти Шарлотты, ее денег, его измен, ведь он отнюдь не всегда их скрывал. Даже в том случае, если он будет оправдан, пятно останется на нем навсегда, semper aliquid haeret. [13] Всегда что-то прилипает (лат.) А уж о реакции Юлии страшно и подумать.