Нита Проуз - Горничная

Я пробежала статью глазами. У мистера Блэка было трое детей, все уже взрослые. Один из мальчиков жил в Атлантик-Сити, второй перемещался между Таиландом и Виргинскими островами или любым другим местом, где планировалась вечеринка. В статье миссис Блэк – первая миссис Блэк – описывала обоих своих сыновей как «людей непрактичных и легкомысленных» и, если верить приведенной цитате, утверждала, что «единственное, что может спасти „Блэк пропертиз энд инвестментс“, это если моя дочь Виктория, которая уже и так фактически взяла на себя руководство компанией, получит как минимум половину акций». Далее в статье описывались перипетии затяжного судебного процесса между мистером Блэком и его бывшей женой. В статье упоминались многочисленные другие магнаты, поддерживавшие ту или иную сторону. Текст подводил читателя к выводу, что второй брак мистера Блэка, в который он два года тому назад вступил с Жизель – женщиной, более чем вдвое его моложе, – стал тем самым моментом, после которого империю Блэка начало лихорадить.

– Бедная Жизель, – произнесла я вслух.

– Правда же? – отозвался Родни. – Ей сейчас только этого не хватало.

Мне в голову пришла одна мысль.

– А ты хорошо ее знаешь? Жизель?

Родни сложил газету и убрал под стойку, а мне принес свежую стопку, чтобы я отнесла ее наверх.

– Кого?

– Жизель, – повторила я.

– Мистер Блэк не позволяет ей спускаться в бар. Думаю, ты общаешься с ней чаще, чем я.

Он был прав. За последнее время между нами, молодой и красивой Жизелью Блэк, второй женой скандально известного магната, и мной, скромной гостиничной горничной, возникла неожиданная и приятная связь – даже, не побоюсь этого слова, дружба. Я не слишком об этом распространяюсь, поскольку максима мистера Престона относится не только к джентльменам: лучше держать язык за зубами.

Я ждала от Родни продолжения, держа паузу, которую могла бы сделать одинокая, но не отчаявшаяся молодая женщина, питай она романтический интерес к стоящему перед ней свободному и привлекательному молодому мужчине, в запахе одеколона которого нотки бергамота мешались с интригующей экзотической маскулинностью.

И я не осталась разочарована – во всяком случае, не полностью.

– Молли, твои газеты. – Он склонился над барной стойкой, и на предплечьях у него завораживающе заиграли мускулы. (Поскольку это была барная стойка, а не обеденный стол, правило, запрещавшее класть на столешницу локти, не действовало.) – Да, кстати, Молли, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты делаешь для моего друга Хуана Мануэля. Ты поистине… необыкновенная девушка.

Я почувствовала, что моим щекам стало жарко, как бывало, когда бабушка принималась пощипывать их, чтобы не были такими бледными.

– Я и для тебя сделала бы то же самое, если не больше. Ну то есть разве это не то, для чего нужны друзья? Чтобы помогать друг другу в беде?

Он положил ладонь на мое запястье и легонько его сжал. Ощущение было исключительно приятным, и я неожиданно осознала, сколько времени прошло с тех пор, как ко мне в последний раз кто-то прикасался – хоть кто-то вообще.

Он убрал руку задолго до того, как я оказалась к этому готова. Я ждала, что он скажет что-нибудь еще, может, снова пригласит меня на свидание? Ничего в жизни мне не хотелось так сильно, как во второй раз оказаться на рандеву с Родни Стайлзом. Впервые это произошло более года назад и до сих пор остается главным событием моей взрослой жизни.

Но ждала я напрасно. Он отвернулся к кофе-машине и занялся приготовлением свежей порции кофе.

– Тебе пора идти, – сказал он. – А не то Чернобыль сбросит на тебя бомбу.

Я засмеялась – вернее даже, скорее захохотала или закашлялась. Я смеялась с Родни, а не над Шерил, что оправдывало меня в собственных глазах.

– Исключительно приятно было с тобой поговорить, – сказала я Родни. – Может, как-нибудь повторим? – запустила я пробный шар.

– Всенепременно, – отозвался он. – Я бываю тут каждый день, ха-ха.

– Ну разумеется, – сказала я будничным тоном.

– Это была шутка, – сказал он и подмигнул.

Хотя его шутку я не поняла, не понять подмигивание было невозможно. Я выплыла из бара и забрала мою тележку. Стук сердца отдавался в ушах, возбуждение волнами расходилось по всему телу.

Я покатила тележку через лобби, на ходу кивая гостям. «Вежливость должна быть ненавязчивой, а сервис невидимым, но ощутимым», – любил повторять мистер Сноу. Это давно вошло у меня в привычку, хотя, должна сказать, она дается мне практически без труда. Видимо, благодарить за это следует бабушкино воспитание, хотя в отеле я получила массу возможностей практиковаться и совершенствоваться.