Татьяна Луганцева - Сухой закон для Диониса

– Почему «ягодный убийца»? – спросила Яна.

– Так по Краснодарскому краю прошла серия убийств, и все трупы украшены ягодами. На глаза кладут вишенки, на губы – клубничку и так далее.

– Потерпевшие – девушки? – спросил Виталий Николаевич.

– Нет, люди разного пола и возраста. В соседнем районе убиты мужчина и женщина, у нас четыре дня назад у озера нашли еще одну женщину, обложенную ягодами, и вот четвертая жертва – девушка.

– А как он их убивает? – спросил Лебедев.

– Наносит удар в спину ножом. Очень запутанное дело, – вздохнул майор. – Надеюсь, специалист разберется.

После этого Виталий Николаевич всеми правдами и неправдами выпросил две лозы эксклюзивного винограда, и его, Яну и Капустина на полицейской машине повезли в отель.

Мэтью осматривал труп, а потом собирался ехать в морг на вскрытие. Юрий Васильевич шел на все уступки – лишь бы загладить свою вину перед столичным гостем.

Усевшись в полицейский «уазик», Яна посмотрела на своих горе-товарищей и прыснула со смеху:

– Ну и видок у нас! Ну, ничего, главное, что с лозами едем! Профессор, а вы обязательно примите душ и переоденьтесь! Весь в крови!

– Нет, прямо в таком виде и пойду вручать ценный дар, чтобы до смерти напугать иностранную делегацию. Словно я за эти лозы сражался на поле боя. Я, если честно, до сих пор в себя не приду. Я же видел труп вот как вас! Я же эту девушку за руку держал! Не сразу понял, что она мертва. – Руки у Ивана Сергеевича заметно тряслись.

– Да, а я думала, что еду отдыхать. Хорошее место для отдыха, где орудует серийный убийца! – хлопнула в ладоши Яна. – А мужчина, с которым я познакомилась, оказался специалистом по маньякам. Как эротично! С ума сойти.

– Не преувеличивай, – буркнул Виталий Николаевич.

– А что я преувеличила? Правда чистой воды!

– Она права, – нервно дернул плечом профессор. – Просто тютелька в тютельку. Я-то тоже попал… Эх, не надо было мне соглашаться помогать французам. Так вы не представляете, на каком уровне ко мне обратились, – закатил он глаза. – Я не посмел отказаться. И вот оказался в таком идиотском положении.

– Вы меня извините, коллега по несчастью, – отреагировала Яна, – но в том, что вы в таком положении, виноват только алкоголь. Вы бы, Иван Сергеевич, поменьше пили!

– И тут ни убавишь, ни прибавишь, – был вынужден согласиться Иван Капустин. – Водится за мной такой грешок. Работа, знаете ли, нервная.

– Нервная работа у Мэтью, – вдруг вступился за «соперника» Виталий Николаевич. – А у тебя, скорее, вредная, если все время связана с дегустацией.

– Да, вино постоянно приходится дегустировать! – стрельнул глазами Иван Сергеевич. – И, честно говоря, меня от него уже тошнит. Предпочитаю водку, пиво, – облизнулся он, – хоть и нельзя мне, диабет…

– Эту песню я уже слышал, ты и пьешь, и ешь как… – развел руками Виталий Николаевич, не найдя слов.

– Странная вы компания, – посмотрел на них полицейский, который вел машину. – Только что были подозреваемыми по самому громкому делу, а сейчас вас уже везут с почестями. Радоваться надо, а вы недовольны.

– И почему это мы должны радоваться, что нас отпустили? Мы ни в чем не виноваты! – огрызнулась Цветкова.

– Ого! Сколько людей у вашего отеля! «Вечеринка у Децла дома?» – попытался пошутить полицейский, но не нашел понимания в напряженных и измученных лицах своих пассажиров.

Первым из машины вышел Виталий Николаевич и помог выйти Яне. Затем, кряхтя, появился Иван Сергеевич с замотанными в тряпки лозами винограда. Защелкали вспышки фотокамер. К ним хлынула толпа каких-то людей. Яна попыталась даже сесть назад в машину, но их уже подхватили и потащили вверх по лестнице к сооруженной рядом с бассейном трибуне.

– А вот и долгожданный профессор Капустин! Вы заставили нас понервничать!

Глядя по сторонам, Яна думала о том, почему ее минута позора растянулась уже на несколько дней и не думает заканчиваться. Все присутствующие были одеты очень элегантно: мужчины в костюмах, женщины в вечерних платьях. Они аплодировали. Их красивые лица проносились мимо Цветковой. Снимало телевидение, постоянно щелкали вспышки фотокамер. Виталий Николаевич что-то бормотал себе под нос, и Яна поняла, что он матерится. А вот уважаемый господин Капустин, казалось, вообще окаменел.

«Такой ужас даже представить было нельзя», – успела подумать Яна, перед тем как их всех водрузили на трибуну и она оказалась лицом к лицу со своим бывшим возлюбленным Карлом Штольбергом.