Ольга Лаврова - Следствие ведут знатоки

Жестокий удар. Впервые Знаменский наблюдал на красивом лице отражение напряженной мысли. Безусловно, Маслов понял. Как никогда, в нем сейчас свирепствовал эгоизм: восставал против жертв, которые предстояло принести, и он же убеждал, что лишь ценой жертв удастся сохранить свою научную шкуру. Кажется, начал зябнуть — застегнулся, да не на ту пуговицу. Для столь опрятного котика — равносильно раздиранию рубахи.

Знаменский встал.

— А сейчас постарайтесь найти Ирину Сергеевну. Раньше, чем найдем мы. До свидания.

Маслов уходил на полусогнутых, не замечая, что одна пола ниже другой.

— А портсигар, между прочим, принесите, — сказал Знаменский в спину.

Маслов возвратился и положил портсигар на стол.

Золотой, гравированный, с изумрудами. Хорош. И весьма тяжел. Внутри «Мальборо». Скажите, какое сходство вкусов!

Но я-то, я каков! На кого понадеялся! Неспроста в проходной тюрьмы защемило сердце. Надо было рассказать ему о статье, которая грозит жене, проследить его реакцию. Я по-глупому поддался на ее слезные просьбы — и где она теперь? Паспорт дома, хлопнется на улице с сердцем, свезут в больницу. А если инфаркт? А если того хуже? Ну как я мог?..

Три дня от Томина не было ни слуху ни духу. Маслов отчитывался о проведенных мероприятиях (безрезультатных). Саша только раз позвонил спросить, получил ли уже Знаменский нагоняй от Скопина. Получил и еще получит.

— Поделом, Паша, — и разъединился.

На четвертый день Томин встретил ее в парке. Нельзя сказать, что смолокуровские фотографии соответствовали нынешнему оригиналу. Вид у женщины был загнанный, круги под глазами, ступала она на тонких каблуках торопливо, но неуверенно, можно подумать, хлебнула лишнего. Томин хищно обрадовался.

— Простите, вас зовут Ирина Сергеевна? — этакий охотник за одинокими дамами.

Масок в запасе много. Некоторые по необходимости он носил долго, иные менял с калейдоскопической скоростью.

— Общие знакомые уверяли, что фамилия ваша — Маслова.

— У нас нет общих знакомых. Пустите, я спешу!

— У нас есть общие знакомые. Например, Кудряшов.

Это Томин попутно проверял разные версии. Могла проявить интерес, могла испугаться. Маслова восприняла равнодушно.

— Да оставьте вы меня в покое!

— Куда бы ни спешили, должен проводить. Дело в том, что у нас еще один общий знакомый — некто Пал Палыч Знаменский.

— Ах, вот вы откуда…

Пришпилилась к песочку аллеи.

— Заглянем пока в беседку. А то дети могут вас увидеть, они направлялись сюда.

Вошли, сели.

— Вот мы с вами и встретились, — Томин был доволен. — Земля, знаете, до того круглая, негде спрятаться.

— Кто вы такой?

Томин показал удостоверение. Она обессиленно прислонилась к дощатой стенке, спросила бесцветным голосом:

— И что теперь?

— Немножко посидим. У Пал Палыча из-за вас неприятности.

— А у меня радости? Мне своих бед хватает! — с аллеи донеслись детские голоса, она встрепенулась.

— Ваши?

— Да вам-то что?

— Ну зачем ребятам видеть, как их мамочку уводит чужой сердитый дядя?

— Вы меня… заберете?

— Практически уже забрал.

— Ну и пожалуйста! Сажайте! Гори все ярким пламенем!

— Сами виноваты. Подразумевалось, что вы будете жить дома, а не неизвестно где.

— Не могу я дома!

— Но две копейки вы могли потратить? Могли набрать телефон и сообщить, где находитесь?

— Могла — не могла, какая теперь разница? На поверку моя свобода двух копеек не стоила, лучше бы я ее не получала вовсе!

В гурьбе детей Томин не разобрал, которые — дочери Масловой. Сказал наугад:

— Славные девочки.

Они все были славные. Детей Томин любил. Своих не нажил, но с младшими в семье всегда возился и с родными, и с двоюродными.

Маслова всхлипнула.

— Сколько им будет, когда я выйду?.. Вырастут без меня, станут чужие, стыдиться будут…

Слезы ни к чему. Много их перевидано и мужских, и женских тем более. Но ни к чему.

— Разрешите поинтересоваться, какие у вас были планы на будущее?

Дети скрылись за поворотом, доносился отдаленный смех.

— Может, пришла бы обратно в тюрьму проситься… А скорее, села бы в самолет и к морю. Последний раз на солнышке погреться. А там заплыть подальше и…

— Обидно за Пал Палыча, который с вами нянчился, хлопотал и даже сейчас защищает. Верит, что вы сами явитесь на Петровку.

— Я бы явилась. Да что теперь, когда вы…

— Да-а, как говорил один мой клиент: хорошая мысля приходит опосля.

Дилемма. Кроме того, что помочь Паше, хотелось еще сорвать аплодисменты. Ведь очень нелегко оказалось найти Маслову, в неожиданном уголке она затаилась. Сюда в аллею привела его удача, счастливый случай. С другой стороны, Паше плюс, если она сдастся добровольно, так сказать, оправдает доверие.