Андрей Молчанов - Кто ответит? Брайтон-бич авеню

Валерию долго пришлось втолковывать Эриху, что этим людям важен не результат, а процесс… И вовремя их знакомство состоялось, ибо еще чуть-чуть — и плюнул бы господин Циммерман на бизнес в этой стране обещаний, разгильдяйства, жульничества и отправился бы восвояси в родной Кельн.

Он же, Фридман, платил в ресторанах за Эриха так, как и положено платить хозяину за гостя, вопросы задавал по существу и в итоге заявил, что, дескать, уважаемый, здесь вам находиться не надо. Представительские функции вашей фирмы выполню я. И строиться будет работа следующим образом: я нахожу заказчика, проверяю его платежеспособность, а после даю телекс, оказываю визовую поддержку, и вы приезжаете уже на подписание конкретного контракта. По подписании контракта мы рассчитываемся и — ждем контракта следующего.

Серьезность своих слов Фридман сегодня доказал. Теперь оставался вопрос относительно расчета…

Оказавшись в машине, Циммерман первым начал этот весьма неприятный для себя разговор. Впрочем, как ему казалось, он обладал солидным козырем — уже подписанным документом…

— Валерий, — произнес он подчеркнуто сухо, — вы провели хорошую работу, но… покупатели сбили цену, причем сбили серьезно. Торговались за каждый узел, за любую мелочь…

— То есть, — покладисто заметил Фридман, — мой гонорар уменьшается.

— Да, я вынужден…

— До какой цифры?

— Ну… — произнес Циммерман в тяжком раздумье, — тысяч сто…

По интонации собеседника Фридман безошибочно вычислил подоплеку его мыслей: эти сто тысяч обозначены условно, платить, полагает герр Эрих, вероятно, не придется и вовсе. Не потащит же он эту валюту сюда, а там, на Западе, советский посредничек-мавр, делавший свое дело, бессилен, там он попросту не доберется к нему через заслон секретарш и охраны…

Конечно, охраны иной, официальной, а не той, что едет сейчас в двух неказистых автомобилях местных марок за их «БМВ»… Вся разница: и «БМВ» и охрана в текущий момент принадлежат Фридману…

— Как бы ни шли торги, — сказал Валерий, — но мою долю надо было учесть при любых обстоятельствах. Она незыблема. Или вы думаете, здесь все так просто? Нет, тут и госконтроль и эксперты… Иначе бы — все миллионы срывали, как цветы в поле…

— Но что я выигрываю, если…

— Выигрываете, не делайте мне мозги, — уверил Фридман. — И учтите: я прощаю вам этот финт, однако — в первый и последний раз. А контракт… неужели вы думаете, будто он что-нибудь стоит? Вы с ним в туалет можете сходить, с контрактом этим.

Циммерман издал странный звук, в котором лишь отдаленно угадывался вопрос «почему?».

— А потому, — сказал Фридман, — что здесь не Запад, и даже не Восток. Здесь зона полной внешнеэкономической безответственности, лживости и юридической недосягаемости. И цена любой бумаги, за любой подписью и печатью, здесь — ноль. А может — и полная, в бумаге указанная. Все зависит от людей и отношений… В том числе моих с вами и моих — с людьми из министерства.

— Хорошо, полмиллиона ваши, — произнес Циммерман таким тоном, будто действительно допускал такую мысль.

— Не сомневаюсь, — кивнул Фридман, подруливая под «кирпич» в отелю «Савой». — Через два дня, когда вы очутитесь в Германии, вам позвонит из Америки мой брат. У него своя фирма. Торговля, посредничество… И вы с ним подпишете контракт на эти полмиллиона. В свете настоящей сделки. Основания для контракта накатанные, юридически выверенные. А если не подпишете… можете, как я вам и рекомендовал, сходить в туалет…

— Ах, вот как! — усмехнулся Циммерман. — Забавный сюрприз…

— И… смиритесь с таковым сюрпризом. Эти полмиллиона вы совершенно очевидно теряете. Зато кое-что и зарабатываете. Во всяком случае, ваши российские похождения окупятся с лихвой. До свидания, Эрих. Я вас тоже поздравляю с удачной сделкой.

На новую свою службу у Фридмана Борис не сетовал. Выполнял обязанности телохранителя и шофера, когда хозяин выезжал на встречи и переговоры, бегал по многочисленным поручениям.

Зарплату шеф платил исправно, эксплуатировал Бориса в меру, оставляя ему свободное время и на халтуру в такси, и на массаж прихожан синагоги, и на подворачивающиеся гешефты.

От синагоги Боря не отрывался. К религии надо поближе, не уставал повторять он.

Двух котов, оставшихся от недопоставок в Вирджинию, сплавил набожной одинокой тетке Иосифа, к радости жены Риты, страдавшей от кошачьей шерсти аллергией, и жизнь вошла в стабильную наконец-таки колею. Однажды, о чем Боря впоследствии сильно переживал, он даже заплатил доллар за проезд в сабвее, ибо заходить с выхода почему-то стало лень, да и глупо признаться — неудобно…