Леонид Каганов - Фантастика и Детективы, 2013 № 10

Думается, Коротков и Лариса уже на пути к мечте. Денег при нем достаточно, чтоб вихрем добраться до границы, да с той же Украиной, Грузией, Азербайджаном, Эстонией, с любой дырой, через которую можно выбраться из страны незамеченным, заплатив за побег не так и много. Напрасно Влад надеется, что Коротков будет отсиживаться, на его месте любой поспешил избавиться от мобильника, банковской карты, всего, что может выдать его путь. Почему он решил, что профессор затаился? Или это предназначено для ушей Жени, а сейчас границы перекрыты, таможня поставлена в известность?

Но может Коротков и прав, решив затаиться. Весь кордон долго контролировать не в силах никакая наша система, пусть компания сама по себе государство, но извечное русское разгильдяйство со временем ее пересилит. Так было и будет.

Так на что решился Коротков. Ждать или бежать сразу? Может, не он решает эти вопросы, Лариса? Может, она готовила побег, вникала в подробности. Золото, может они им хотят расплатиться где-то, за что-то. Золото не дает мне покоя.

Я закурил и закашлялся. Едкий дым продрал глотку.

— Все ищешь… — в кабинете сизо от дыма. Капитан стоял у окна, разглядывая какое-то фото. — Зачем тебе она? — спрашивал так, будто знал все обо мне, о нас. Нет, речь шла о Ларисе.

Я постарался объяснить, он пожал плечами, официально ни Коротков ни его пассия не разыскиваются. А неофициально? Ориентировки разосланы.

Вот как. Я поежился. Получил телефоны отца Ларисы и некоего Льва Савельева, прежнего обожателя, откуда-то выкопанного Женькой. Понятно откуда, пыталась хоть как-то порвать связь. Позвонил отцу.

Тот даже обрадовался. Нет, с дочерью давно не общаемся, она ж взрослая, самостоятельная, но я все равно слежу за всеми ее делами. Дочурка столько работает, да еще на такую компанию, я хотел, чтоб по моим стопам пошла, ан нет, пришлось договариваться. И как быстро карьеру сделала, такая умница. Уже ведь начальница отдела, кучей народа командует. Да еще лабораторией какой-то. Я спросил про Короткова, ему вообще говорит что эта фамилия? Нет, вроде нет, хотя… да, она его тоже курирует, забыл, недавно читал, Коротков, как же, знаю, рассказывала. Молодец девочка, я так за нее рад. Я ведь все о ней в отдельную папку собираю.

Когда вы последний раз с ней общались? Да на выходные, когда ж еще, звонила, рассказывала, как у нее дела. На эти? Тут только заподозрил неладное. Нет-нет, не на эти, на прошлые, совсем заработался, забыл, обещала, но вот не позвонила что-то. Может еще звякнет.

— Сегодня понедельник, — пришлось напомнить. — Могу я поговорить с ее матерью?

— Нет-нет, вы понимаете, она нехорошо себя чувствует, депрессия, все такое. Пытается поправиться, надеюсь, врачи скоро ее поставят на ноги.

Что же с ней такое, отчего с вами успехам дочери не радуется? Долго крутил, но потом выложил — алкоголизм. Знаете, болезнь дурная, все ее родичи, от них и передалось. А ведь лет семь назад, когда наша кроха в школу ходила, все нормально было, и вдруг. Нет, точно наследственное.

Я отключил связь. Капитан, по-прежнему стоявший у окна, хмыкнул, не повернувшись. Зазвонил телефон, он стукнул трубкой по рычагам и вернулся к окну. Я позвонил Савельеву.

— Может, уйти, а то помешаю? — я пожал плечами. Капитан снова хмыкнул, но вышел.

Бывший Ларисы юлить не стал. Встречались полтора года, знакомы чуть больше двух. Вы не представляете, насколько Лариса закрытая и, даже закомплексованная девушка. Чуть что, сразу в штыки. Очень тяжело понять, что она представляет, особенно вначале. Потом вроде сблизились, но как-то не по настоящему, чего-то не хватало. Ей, не мне, уточнил он. Не понимал, что она, наверное, тяготится вот этой односторонностью. Ну вы знаете как это бывает. Я вздохнул.

Лариса очень стеснительная, вы не знаете ее родителей, удивительно черствые и бездушные люди. Отец занят работой, мать вся в себе, она ведь бывшая модель, мисс нашего города не помню какого года. Выскочила за бизнесмена, думала по любви, хотя… мне кажется, он рассчитывал на милое личико, она на круглый капитал. Лара не раз слышала о себе как о нежеланном ребенке, запущенная беременность, это так называли родители, она сама рассказала. Ну и как не озлиться после такого? Вот и стала жить в своей раковине, выбиралась на чуть-чуть и обратно. Со мной тоже так, я ее вытащить не смог.

— А он? — невольно вырвалось. Молодой человек смолк на полуслове. Но продолжил, нашел силы. Оказался крепче меня.

Она нашла в нем что-то большее, чем в других. И он. Не знаю, может это так ей виделась любовь. Он запинался на каждом слове, но продолжал, упорно добираясь до конца фраз. Пришла ко мне, сказала, что не может больше таиться, что между ней и Коротковым искра прошла, что она просит прощения за все, что было, и хочет, чтоб я отпустил и не думал плохого. Вы понимаете, как это. Да, больно. Нет, я не об этом, какого это — придти и сказать. Со мной никто так никогда, она первый и последний раз открылась, — долгая, долгая пауза. — А с ним, я видел ее, приходил под окна и видел, сам не знаю, зачем, ведь меня не ждали, надежд никаких, да ни к чему надежды, я должен был. Приходил и смотрел.