Владимир Колычев - Кино кончилось. Дублей не будет

– Значит, эта особа? – спросил он, разглядывая красивую, очень сексуальную женщину в короткой юбочке.

– Так это же Марго! – подал голос Макарон.

– Марго? – Дьяк удивленно повел бровью.

– Ну да…

Дьяк осадил Макарона и попросил Видака на выход. Не для чужих ушей такой разговор.

В комментариях Макарона Дьяк не нуждался. И без того все стало ясно. Через Марго Серб пытался опустить Вильяма. На этом и погорел. Оказывается, Марго еще та штучка. Но без Вильяма здесь точно не обошлось.

Дьяк так и не привел приговор в исполнение, не замочил Вильяма. Но тот знал о смертельной угрозе, и он в любой момент мог нанести удар. Значит, нужно бить на упреждение. Тем более что люди для этого есть. Да, Вильям должен умереть, освободить место для конкретных людей.

Арина – торжество красоты, праздник совершенства, очарование юности. Вильям познакомился с ней сегодня утром, а уже к вечеру понял, что влюбился. Но Арина не согласилась провести с ним время в ресторане, сказала, что занята. На самом деле она совсем не прочь была встретиться с ним и даже переспать, но ей нужно было набить себе цену.

Вильям все это понимал, поэтому и не расстроился. Не надо спешить. Сначала он решит свои проблемы, разрулит ситуацию, потом уже можно будет вплотную заняться Ариной. Эта красотка станет его наградой за успехи в художественной самодеятельности.

Домой он приехал поздно. Софи тут как тут. На лице тихая улыбка, в глазах вопрос: «Что угодно, господин мой?» В доме все блестит, с кухни доносится аромат тушеного мяса. Сама вся из себя. Волосы распущены, на лице боевая раскраска, платье не самое короткое, но в облипку, сексуальное. Под ним ничего нет. Ставь в позу и начинай.

«Красивая вещь, – подумал Вильям. – Но не более. В ней нет души, только страх и надежда на прощение.

Но что-то не хочется мне ее прощать. Не лежит у меня душа к этой жалкой бездуховной особе. Убить ее, что ли?»

Софи накормила его, затем приготовила ему ванну, предложила себя в качестве мочалки. Вильям расслабился, потом в банном халате плюхнулся на мягкий диван перед телевизором.

В этот момент ему позвонили и сообщили неприятную новость.

– Черт!

Закуток должен был слинять далеко-далеко, а его взяли в какой-то деревне. Это сделали те самые менты, которые должны были помогать Вильяму, а не ставить ему палки в колеса.

«Наверняка Юрьев мутит. Не успокоился киношный мент. Что ж, придется грохнуть его раньше времени», – решил Вильям.

– Я могу тебе чем-то помочь? – тихонько спросила Софи.

Вильям нахмурился, услышав ее голос.

Он не заметил, как она к нему подкралась, но спокойно сказал:

– Можешь.

– Я сделаю все, что ты скажешь.

– Зачем же ты будешь утруждать себя? – Вильям широко улыбнулся. – Все обо мне заботишься, а надо и о себе подумать. Хочешь с кинозвездой переспать?

Софи пугливо вздрогнула и отступила на шаг.

– Не хочешь?

Она мотнула головой.

– А если Юрьев к тебе приставать начнет, что ты сделаешь?

– Пожалуюсь тебе.

– А если меня не будет?

– Убегу.

– А он догонит и согреет.

– Я буду кричать, – опустив глаза, сказала Софи.

– А если тебе под руку попадется нож?

– Я его убью!

– Мне нравится твой ответ. Ты умница. – Вильям щелкнул пальцами, отсылая Софи.

Действительно, почему бы не воспользоваться той верностью, которую она пытается перед ним тут изобразить?

Опера привели Закутка в чувство, нагнали на него страху. Остатки хмеля из него выветрились, но язык развязать он пока не спешил.

– Ну да, были мы на Матросова, – сказал арестант.

– И Ганыкина похитили, – добавил Помазов.

– Зачем похитили? Просто поговорили. Он денег Григору задолжал. Мы с ним побеседовали, порешали.

– Порешили вы его, а не порешали.

– Нет, порешали. Он деньги вернул, и мы уехали.

– На его машине?

– Зачем на его? На своей.

– В нас вы не стреляли?

– Нет.

– А как объяснить, что на патроне остался отпечаток Григорова? – Тут Помазов малость приврал в интересах дела.

Закуток не знал, что на самом-то деле на патроне был обнаружен пальчик Ганыкина, и принялся фантазировать:

– Так я ж говорю, в машине автомат лежал. Григор полез его смотреть. Я ему сказал, что не надо. Он автомат протер, а на патроне пальчики остались.

– На последнем патроне? На самом дальнем?

– Так он магазин перезаряжал.

– А почему пальчики только на одном патроне?

– Так он все протер, один только забыл.

– Тебе самому не смешно?