Владимир Колычев - Кино кончилось. Дублей не будет

Их было трое, но Максим смог хорошо разглядеть только одного.

Максим опоздал на вечернее совещание у начальника отделения. Событие не бог весть какое, к тому же он мог выдвинуть массу оправдательных причин. Например, рану на голове зеленкой мазал или пиджак в починку возил. Но капитан выдумывать ничего не стал, даже извинился перед Помазовым за опоздание.

– Я тебе звоню постоянно, – проговорил Сергей.

– Да батарея села. Даже снимок с одного телефона на другой перекинуть не смог. Потом в машине подзарядил, и Галка эсэмэс сбросила.

– Какая Галка?

– Да ничего так девчонка. И подружка у нее вроде не страшная.

Галка зачем-то переслала ему обе фотографии – с подружкой и с джипом. Максим сначала показал первую.

– Ну и как?

– Фотография хорошая. Подружка не очень. – Помазов смотрел на него напряженно, явно в ожидании подвоха.

– А этот дружок?

Галка видела, кто ударил Ганыкина, но лицо этого человека в кадр не попало. Зато четко засветилась другая личность.

Максим увеличил изображение.

– Узнаешь?

– Смутно.

– Охранник на входе в «Щит». Помнишь, мы за Шаповаловым ездили? Эта морда еще нас пускать не хотела.

– И что?

– Морда на повышение пошла и сразу в крутой замес угодила. Может, его в качестве расходного материала взяли. Сделал дело, да и в землю. Рядом с Ганыкиным.

– Кто взял? Какое дело?

– А джип Ганыкина не узнаешь? А его самого в машину засовывают.

– Кто?

– Люди Вильяма.

– Зачем?

– Это позавчера было. Вечером. Ганыкин к своей любовнице заехал. Его перехватили и увезли. Вместе с машиной. Теперь понимаешь?

– Хочешь сказать, что по нам люди Вильяма стреляли?

– Нормально, да? Мы жизнью рисковали, чтобы этого урода отмазать, а он убить нас хотел.

– Да, стреляли прицельно.

– Если бы нас убили, то Острый уже сидел бы.

– Его уже закрыли.

– По нашему делу?

– Нет, по другому. Но наше стало катализатором.

– Как-то нехорошо у них с Вильямом вышло. Друг друга чужими руками хотели удавить. Надо бы их в одной камере закрыть, чтобы они глотки перегрызли один другому.

– Доказательства нужны.

– Возьмем эту морду. – Максим ткнул пальцем в телефон. – Да и расколем.

– Анисимов нам не даст развернуться.

– Сами, без него.

– Танакову нужно сказать. У него зуб на Вильяма.

– Пусть будет Танаков.

Максим понимал, что без спецназа в схватке с Вильямом не обойтись, а сам он санкционировать его применение не мог, не хватало полномочий. Да и Помазов далеко не всесилен.

Танаков неторопливо затянулся, медленно поднял голову, резко выдохнул дым и спросил:

– Зачем Болдареву понадобилось убивать Славину?

– Чтобы подставить Вострова.

– Он убивает Славину, затем под видом братков Острого покушается на жизнь сотрудников полиции. Схема понятная. Но можно было бы обойтись без убийства Славиной. Совсем не обязательно было лишать ее жизни.

– Значит, она что-то знала.

– Что?

– То, что Шаронов спал с женой Болдарева.

Танаков дернулся от удивления, поперхнулся дымом, закашлялся и заявил:

– Софи – родная сестра Шаронова.

– Сводная. Не родная.

– Шаронов с ней спал?

– Я так думаю, Болдарев застал его в постели со своей женой. Тот каким-то чудом сбежал, спрятался у своей любовницы. Он вполне мог рассказать ей о том, что случилось. Вильям на всякий случай решил избавиться от нее.

– А Славина могла рассказать вам.

– Именно так, – заявил Максим.

– Поэтому люди Вильяма стреляли по вам без всякого сожаления.

– На поражение.

– Личность этого индивидуума установили? – Танаков ткнул пальцем в фотографию охранника, который участвовал в захвате Ганыкина.

– Начнем устанавливать, вспугнем.

– Но ясно, что это человек Болдарева?

– Его, – сказал Помазов.

– Что ж, будем работать.

Крепкий сигарный дым обжег легкие и скрутил их в трубочку. Но Вильям лишь улыбнулся. Именно такого эффекта он и ждал.

Он долго играл в бирюльки с судьбой. Риту с Юрьевым простил, Серба мочить не стал, хотя очень этого хотел, с Острым вопрос не решил. К чему это привело? Юрьева можно было грохнуть сразу, до того как он стал ментом. Или потом. А Серба нужно было спешно выводить из игры. Если бы его парни это сделали, то труп вора никто не нашел бы, все было бы шито-крыто. Можно было подставить Острого под убийство Серба и намертво закатать его в тюремную камеру. А пришлось самому там побывать.

Но игры в милосердие закончились. Вильям вышел на тропу войны. В режиме художественной самодеятельности, которая предполагает творческий подход. В итоге Острый уже за решеткой. Вильям только что получил эту радостную весть. Это же и в самом деле махровый беспредел – мочить ментов почем зря.