Валерий Поволяев - Беспредел (Современные криминальные истории)

А новый хозяин начал осваивать покупку: спланировал участок, разметил, где что будет стоять, завез материалы и, как и советовал прежний хозяин, старался ни на минуту не оставлять дом без присмотра. Особенно ночью.

По соседству строился дом одного из казачьих сотников — человека обстоятельного, знающего толк и в крестьянском деле, и в городском, и в деле ратном. Сотник тоже, как и Закладной, не оставлял свое хозяйство без присмотра, обзавелся собаками, а на ночь обязательно определял на участок кого-нибудь из близких людей, в крайнем случае нанимал…

В тот вечер Закладной приехал на свое подворье с Дениской: сын увязался за ним, как ни удерживала его мать — не смогла удержать, Дениска разревелся, и мать отпустила его, на нее Денискины слезы всегда действовали размягчающе; приехали они на «тойоте» — маленьком быстроходном японском автобусике. В автобусике на случай ночевок было приготовлено белье, сиденья удобно откидывались, и салон превращался в мягкую небольшую спальню.

Вечер наступил быстро, солнце неожиданно потемнело и стремительно, будто у него обрезало все провода, поползло вниз, через несколько минут сделалось сумеречно. Сторожа — на этот раз нанятые — на соседнем подворье разожгли костер, поставили котелок с кулешом — наступал час ужина, плотного, с выпивкой, с рассказами о разных жизненных приключениях и старинными казацкими песнями, как это принято в здешних краях.

Были сторожа тезками, звали их Сергеями. Фамилия одного была Шуров как у известного артиста шестидесятых годов, которого Сергей Шуров, естественно, не знал и даже не слышал о таковом, поскольку в ту пору был совсем маленьким — родился он в 1960 году, фамилия второго — Ульянов, 1962 года рождения.

Один из них подошел к забору, отделявшему владения сотника от владений Закладного, поинтересовался:

— Ну что, хозяин, будем твой дом обмывать или нет?

— Да хоть сейчас, — готовно отозвался тот, поскольку что-что, а водка у него всегда была, несколько бутылок хорошей «пшеничной» он обязательно возил с собой, — водка всегда считалась лучшим «дипломатическим» средством во всяких деловых переговорах.

— Это хор-рошо, — обрадовались сторожа, — не то мы наломались сегодня так, что даже рук-ног не чуем.

Бутылка опустела скоро — будто и не было ее, сторожа оказались большими мастерами по этой части, и, когда Закладной пошел к машине за второй бутылкой «пшеничной», Дениска уже клевал носом. Закладной откинул сиденье, уложил сына, накрыл его двумя пледами и ушел к костру.

…Ссора возникла из ничего, из пустяка, из того, что из костра вылетел уголек и плюхнулся на штаны Сергея Шурова. Вообще-то Шуров относился к категории людей, которые, выпив, делаются мрачными, подозрительными — всем бывают недовольны, во всем видят угрозу, обязательно дают волю рукам. Хватаются за кирпичи и пустые бутылки, размахивают кулаками, могут потянуться и к ножу либо к обрезку стекла, чтобы исполосовать им физиономию человека, который им не понравился. Сергей Ульянов характер имел полегче, но, напиваясь, дурел. Хотя и не так, как его напарник. Глаза делались странными, большими, как у кота, неподвижными, и он начинал искать что-нибудь острое: нож либо стамеску (он немного промышлял по плотницкой части) — и тоже начинал примериваться к «обидчику».

В застольях, подобных тому что поздним вечером «имело место» на улице Калинина, редко когда хватает водки — сколько ни пьют, всегда бывает мало. Так случилось и на этот раз. Конечно, можно было бы съездить за водкой, но в карманах у сторожей было пусто — это во-первых, а во-вторых, у Закладного явно в автобусике есть еще, так чего же ездить?

— Нету у меня ничего больше, — пытался объяснить Закладной, — днем три бутылки пришлось отдать за разгрузку машины, а то, что осталось, — я выставил.

— Как это нету водки? — Шуров задергал губами, схватил с земли грязный, с приставшими ошметками сала нож и прыгнул на Закладного. Тот даже не успел увернуться — Шуров уложил его с одного удара, вытер нож о рукав и прохрипел, остывая: — Нету… Вот тебе и нету…

— Поздравляю, — мрачно произнес Ульянов. — Ты убил его!

Шуров молча послушал у Закладного сердце, потом, ухватив тело под руки, поволок к машине. Открыл дверь «тойоты» и увидел Дениску, спящего под двумя клетчатыми пледами. Поморщился: убирать надо теперь и этого, поскольку щенок — опасный свидетель. Ульянов, подойдя к машине, согласно кивнул: свидетеля оставлять никак нельзя.