Валерий Поволяев - Беспредел (Современные криминальные истории)

…Стоит на земле тверской древний город Торопец, спокойный, уютный, неторопливый, хотя название его свидетельствует об обратном, жители в Торопце — приветливые, открытые… Но, как говорится, в семье не без урода, уроды водятся во всяких семьях, в том числе и в самых открытых и приветливых. Правило это ныне проявляется, к сожалению, все чаще и чаще. Среди доверчивых улыбающихся лиц встречаются порой лики угрюмые, с угрозой, затаившейся на дне глаз. И кто знает, на что способны такие люди, что они задумали…

Вячеслав Алексеевич Кожевников жил тихо, одиноко, дружбы ни с кем не водил, с соседями не ругался, в дурных компаниях замечен не был, но вот какая вещь — общение с ним всегда оставляло ощущение холода, онемения, оторопи — непонятно чего, в общем. Когда такой человек оказывается рядом, стараешься держать себя в собранном состоянии, в напряжении, поскольку неожиданно возникшее чувство, что должно что-то произойти, не то чтобы не проходит — усиливается.

Лет Кожевникову было уже немало — за шестьдесят, был он холост, на дамский пол вообще старался не обращать внимания, пить особо не пил, рюмочка, опрокинутая под горячую котлету с давленой картошечкой либо выпитая в кампании со старым корешом Малютиным на задах огорода, в счет не шла — это не питие, а лечение. Прежняя работа Кожевникова была связана с жилищно-коммунальным хозяйством: кому кран починить, кому перекосившуюся водопроводную трубу поправить, кому гвоздь в оторвавшуюся доску вколотить, кому сгнивший шуруп на утюге сменить, — работа хоть и несложная, но хлебная и нужная, принадлежит к разряду тех, что может здорово облегчить (либо испортить) жизнь. Ведь капающий кран может свести с ума кого угодно…

Пенсию Кожевникову приносили один раз в месяц, — впрочем, приносили не только ему, у них половина Высокой улицы, на которой он жил, — пенсионеры, все получали деньги в один и тот же день.

Пенсию приносила всегда улыбающаяся, очень приветливая и приятная женщина по имени Галя. Галя Григорьева. Сумка у нее каждый раз была полным-полна — надо полагать, денег в такой «кошелек» вмещалось немало. Кожевников, когда поглядывал на «кошелек», невольно облизывался: эх, попали бы эти деньги в его руки! М-м-м!

Галя отсчитывала Кожевникову деньги, с улыбкой вручала, просила расписаться в ведомости и, спросив напоследок, не надо ли чего принести в следующий раз и выслушав традиционный ответ: «Принеси побольше денег», улыбалась широко, лучисто — шутка ей нравилась, — исчезала.

С ее приходом в домах пенсионеров обязательно появлялось хорошее настроение, а с ним — и надежда, что завтра обязательно будет лучше, чем сегодня. Галя была чем-то вроде птицы, приносившей людям тепло… А Кожевников, провожая ее глазами, произносил едва ли не вслух: «Сыпануть бы тебе заряд дроби под хвост, птица ты этакая… Да посмотреть, чем ты начинена».

Впрочем, лично против Гали Григорьевой он ничего не имел — почтальонша как почтальонша, если завтра вместо нее придет какая-нибудь Варя Агафонова либо Надя Уткина — ради Бога! Он против них тоже ничего не будет иметь.

Но вот раздутая донельзя, полная денег дерматиновая сумка… вот на этот счет он имеет кое-какие соображения.

День 23 марта выдался по-настоящему весенний: небо радовало своей южной голубизной, солнце вызолотило снег до янтарной сочности, тени были пронзительно синими, установилось настоящее весеннее тепло, — и все, даже замшелые торопецкие старухи, выползли на улицу подышать свежим воздухом и погреться. День этот был еще хорош и тем, что Галя Григорьева разносила пенсию по домам, пробираясь по талым лужам от одного пенсионера к другому. Вышла она, по меркам местного отделения связи, рано — ей хотелось быстрее доставить деньги: а вдруг кто-нибудь из них сидит без хлеба, не имея на руках даже завалящей пятерки, чтобы купить себе полбатона пшеничного и граммов двести сахарного песка для чая. Галя хорошо знала, как живут здешние пенсионеры, как ждут ее, с какой радостью будут встречать, поэтому и торопилась…

Дом, в котором жил старик Кожевников, состоял из двух квартир: в одной половине дома обитал сам Кожевников, в другой — такой же, как и он, пенсионер, также ожидавший прихода Гали Григорьевой, по фамилии Зуев.

На этот раз Кожевников начал готовиться к приходу Гали Григорьевой загодя и, как он считал, основательно: достал старый гвоздодер, обернул его капроновым чулком, добыл несколько целлофановых пакетов побольше, прикинул свои действия…