Анна Иванцова - Удачный сезон

Но работа еще не окончена. Беру уже ставшую прохладной ладонь. Тщательно мою. Достаю из кармана маникюрные ножницы. С хорошим нажимом провожу острием по краю ногтя, прилегающему к коже. Стираю выступившую кровь. После чего просовываю лезвие уже под ноготь, продвигаю глубже, чтобы тот отделился от пальца. Придирчиво осматриваю: не повредился ли? Удовлетворенно киваю. Длинный, выкрашенный нежно-розовым лаком, с указательного пальца правой руки, он идеально подходит мне. Заворачиваю добычу во взятую со стола цветную салфетку, прячу в тот же тайный карман.

Теперь дело за малым: нужно очень и очень тщательно прибраться. Хорошо, что не возникло никаких неприятностей и я отлично помню каждый предмет, которого касались мои пальцы. Всегда в таких случаях благодарю мать за привитую мне педантичность.

– Ой, Лидочка Степановна! Как же у вас за месяц-то все заросло! – преувеличенно сокрушенно заохала Галина Петровна, заглядывая за невысокий, аккуратно выкрашенный светло-голубой краской забор, отделяющий ее участок от соседского. Она хоть и считала себя незлобивой женщиной, никогда не упускала возможности указать на чужие недостатки, особенно когда дело касалось Лидии, которая, по ее мнению, являлась непомерной чистюлей и врединой. – Тайка-то что, совсем не помогает?

Лидия Степановна, строгая дама с короткой стрижкой и чересчур бледной кожей, никогда не знавшей косметики и, похоже, не способной принимать солнечные лучи, едва взглянула на надоедливую соседку.

– Таисия еще не приезжала. У нее практика в университете, – холодно изрекла она, неторопливо обрывая с куста малину. Она бы и вовсе не отвечала Галине, но была твердо убеждена, что неприлично молчать, когда к тебе обращаются, даже если речь шла о глупых и прилипчивых людях вроде соседки.

Галина Петровна понимающе закивала, беглым взглядом окидывая стену малиновых кустов, оценивая, долго ли возится Лидия; может, предложить ей помощь и между делом поговорить о том о сем? Такие дела ведь творятся! Но, к ее искреннему удивлению, на ветках почти уже не осталось ягод.

– Похоже, с самого утра собираете, – деловито заговорила женщина, не желая сдаваться. Уж очень ей хотелось узнать, почему это соседка целый месяц не приезжала на дачу. Такой ведь замечательный июнь нынче выдался! Клубники наросло столько, что собирать только и успевай, чтоб птицы не поели. Каждый день дышал теплотой и лаской, не то что в этом месяце.

Лидия Степановна поджала тонкие губы. Длинные пальцы быстро и ловко обрывали с ветвей яркие и крупные ягоды, бросали в стоящее у ног ведро. Женщина была не в настроении, но это никак не отражалось на методичность работы.

– С утра, – нехотя ответила она, понимая, что Галина просто так не отстанет. Уж лучше поговорить с ней сейчас, чем терпеть ее напрашивания на чай потом. – В шесть начала.

Нарисованные брови соседки уползли под шляпу.

– В шесть?! Батюшки, Лидочка, что ж так рано-то? Ну вы и жаворонок! А работали-то как долго! Уже ведь три часа!

Каждое восклицание она сопровождала всплескиванием пухлых рук, на что Лидия Степановна лишь снисходительно улыбнулась, не разжимая губ.

– Лучше дело доделывать сразу, не откладывая. Ко всему нужно относиться серьезно.

– Даже к малине?

– Да. Даже к малине.

«Вот же дуреха, даром что училка, – мысленно покрутила пальцем у виска Галина. – Хотя чем ей, одинокой бабе, заниматься? Мужика нет, дочь выросла, учится. Так одной и со скуки помереть недолго! Вот и бежит огородничать, чуть солнце встало».

А вслух сказала, широко улыбаясь:

– А июнь-то какой был! А вы и не приезжали! Вся клубника, поди, погнила.

– Я лечилась, – не отрывая глаз от ветки, отозвалась Лидия. На эту тему ей хотелось говорить меньше всего.

– Ой, – искренне испугалась Галя, которая больше всего на свете боялась больниц, врачей и всякого такого. – В больнице лежали? Серьезное что?

– Нет, всего лишь давление скакнуло.

«Врет поди, – подумала Петровна, – с кризом месяц не держат».

– Бедняжка! Так малину ж тогда вам кушать нельзя! – снова всплеснула она руками.

– Ничего, варенья наварю, родственникам раздам, их у меня много.

Признаться, тут Лидия Степановна кривила душой. Потому что незачем каждому знать, что кроме дочери Таисии да кота Борьки в ее жизни – больше никого. Нет, родственники, конечно, были: братья, старый-престарый дядя да мачеха, которой, должно быть, перевалило уже за сотню лет. Но Лидия не общалась с ними добрую половину жизни. Не потому что была такой стервой, просто… Так уж вышло. Иногда жизнь все решает за нас, совершенно не заботясь о том, чего мы хотим.