Людмила Горелик - Потерянная рукопись Глинки

Михаил Глинка был всего пятью годами старше Лизы. Глинки и Ушаковы находились в родстве, не самом близком, но общались по-родственному. Оба семейства принадлежали к лучшим дворянским фамилиям и были богаты. Отец Лизы, Алексей Андреевич Ушаков, владел имением неподалеку от Новоспасского, тоже в Ельнинском уезде. Часто наезжал к родственникам, Михаил помнил его с детства. В последние годы семья Ушаковых выбрала местом постоянного проживания село Бобыри под Смоленском, а зимние месяцы проводили в Смоленске. Еще до наполеоновского нашествия Алексей Андреевич приобрел в городе дом. Однако в 1812 году он был полностью разрушен. Упорный Ушаков вскоре отстроил новый дом на том же месте – в самом центре, на углу улиц Блонная и Большая Дворянская. Здесь-то и остановился проездом из Петербурга направляющийся в родное село Новоспасское на свадьбу сестры Михаил. Шла осень 1826 года, в Петербурге еще слышалось эхо Декабрьского восстания, поездка на свадьбу была прекрасным поводом удалиться из ставшей неуютной столицы.

Свадьба Пелагеи Глинки была назначена на февраль. Осенью члены семейства занимались закупками к свадьбе, для этого поселились в Смоленске у родственников. В этот период состоялось и знакомство Михаила с женихом, Яковом Михайловичем Соболевским. Соболевский владел усадьбой в том же Ельнинском уезде, был образован – Михаилу он понравился. «Я разрешаю им пожениться», – на правах старшего брата важно сказал он после первого знакомства с женихом.

В семье Глинок узы брака считались венцом истинных чувств, предполагалось, что это нерушимый союз на всю жизнь. Дочери выходили замуж по любви, их выбор принимался родителями с уважением. Потом, правда, судьбы складывались по-разному. Мишель был старше Пелагеи, ему шел двадцать второй год, он считал, что обладает жизненным опытом, и благословил сестру. За плечами Михаила к этому времени был петербургский Благородный пансион и несколько лет службы в Коллегии путей сообщения, довольно скучной.

Дом Алексея Андреевича Ушакова, вновь отстроенный после наполеоновского пожара, был, как и первый, двухэтажным, с двумя резными балконами (один из них угловой), с винтовой, вьющейся вокруг колонны лестницей, соединяющей два крыла дома. Как большая красивая птица, распластал этот дом крылья по Большой Дворянской и по Блонной улицам, а лестница удерживала крылья расправленными. В полукруглой угловой зале по вечерам собирались домочадцы, почти всегда приходили гости. Родовитые смоленские дворяне стремились не отставать от петербургской моды. Как и в петербургских салонах, у Ушаковых постоянно звучала музыка.

Столичного гостя Михаила Глинку принимали с почетом. Из болезненного, страдающего золотухой ребенка, каким хозяин помнил его с детства, он превратился в утонченного петербургского аристократа: прекрасно пел, легко и изящно двигался, превосходно играл на фортепьяно и даже немного сочинял музыку. Все это было необходимо для успеха в столице, и Михаил, живя в Петербурге, нанимал самых лучших учителей. Пению и игре на музыкальных инструментах его учили приезжие итальянские музыканты, танцам – придворный балетмейстер. Он был прилежен в учении и достиг многого: к двадцати годам он уже был известен в столичных музыкально-литературных салонах как хороший пианист и приятный исполнитель романсов. Его принимали в самых лучших домах образованных петербуржцев. А в гостеприимном доме Ушакова он, конечно, сразу оказался в центре внимания.

Под влиянием Глинки в доме осенью 1826 года образовалось нечто вроде музыкального салона. Молодежь исполняла, слушала, обсуждала фортепьянные пьесы и романсы. Старшее поколение тоже с удовольствием принимало участие в обсуждениях. Все поражались талантам Мишеля. Много было и шуток, смеха на этих вечерах. Глинка быстро влюбился в юную, романтичную и открытую для счастья дочь своего двоюродного брата Лизу и посвятил ей новое сочинение – «Вариации для фортепьяно» на модный итальянский романс. Он подписал сочинение «Глинка, любитель». Он еще не чувствовал себя профессиональным композитором, однако отправил эти «Вариации» в Петербург, и вскоре они были опубликованы. Хозяин дома, Алексей Андреевич, был очарован петербургским родственником, восхищался его талантами.

Эта смоленская осень была счастливой и полной надежд. Лиза захотела учиться у Мишеля пению, и теперь они ежедневно занимались музыкой вдвоем. Глинка оказался хорошим учителем, и Лиза делала успехи. Жизнь в ту осень казалась круто закрученной радостной феерией, и когда Глинка поднимался по вьющейся вокруг колонны лестнице к себе в комнату, голова у него кружилась не только от виражей узорных лестничных перил, но и от счастья – бессмысленного, молодого, не раздумывающего о том, что будет дальше.