Мария Воронова - Погружение в отражение

Упоминание бывшего мужа испортило ей настроение, поэтому Ирина решила накрыть на стол в комнате, чтоб взбодриться.

Развод – словно плохо сросшийся перелом. Чуть задень, и отзывается тупой досадной болью. Вот уже три года, как человек исчез из ее жизни, с легкостью разрешив самого себя от всех обязательств («Какой ему ребенок, Ирочка, он сам еще ребенок», – заявила свекровь, снисходительной улыбкой прикрывая раздражение, что невестка хочет навесить на ее ненаглядного сыночка какие-то взрослые заботы), а она все не успокоится.

«Жизнь невозможно повернуть назад», – поет Алла Пугачева, но мужчины, кажется, живут в волшебной стране, в которой сделать такое вполне реально. Высунуться ненадолго во взрослый мир, почувствовать себя неуютно и быстренько сбежать обратно в детство, под маминым крылом набираться сил для новой вылазки. А семью бросить и забыть. «Какой мне ребенок?»

Самое смешное, что Ирине приходится не только кормить, одевать и воспитывать, но и создание положительного образа отца тоже легло полностью на ее плечи. Придумывать, почему папа не приходит, вспоминать, какой он был хороший и как любил сына… Нести всякую чушь о том, что мама с папой – просто слишком разные люди… Любой бред, кроме того, что отец Егора – безответственный инфантильный подонок, предательство которого стоило ей слишком дорого.

Ирина достала льняную скатерть, которую привезла из Болгарии и стелила в торжественных случаях. Геометрический красно-черный узор на белом фоне вызывал у нее ощущение радости, как и «Венгерские танцы» Брамса, которые она могла слушать бесконечно.

Постелив скатерть, она взяла тарелки из сервиза, с неудовольствием заметив, что от редкого использования они покрылись тонким налетом пыли.

Со сладким чувством запретного удовольствия достала и коробку с мельхиоровыми столовыми приборами. Хорошие вещи принято беречь для гостей, а она вот возьмет и превратит в праздник самый обычный ужин! Разве детство в жопе может только у ее бывшего играть?

Ирина засмеялась и, накинув кофту, вышла на балкон, где в специальном ящике, который Кирилл называл рундуком, хранила немногочисленные заготовки. Тоже полагалось беречь их «на праздники», как майонез и зеленый горошек, но Ирина решительно взяла литровую банку с баклажанами.

Поужинав и разомлев от вкусной еды, Егор быстро стал клевать носом, но после «Времени» показывали интересный фильм, и Ирина разрешила ему посмотреть. Они втроем забрались с ногами на диван, Ирина вместе с сыном увлеклась приключениями французской знати, а Кирилл делал вид, что тоже смотрит, а сам украдкой читал при свете ночника. Хороший, почти семейный вечер, но только вскоре Кириллу придется уходить – она не разрешала ему при сыне оставаться на ночь. Они встречались уже больше полугода, но ночевали вместе всего три раза, когда мать Ирины брала внука на выходные.

«Почти как с Валерием, – думала Ирина в печальные минуты, – только видимся почаще и от жены не прячемся, а по сути никакой разницы».

– Баклажаны были божественные, – сказал Кирилл, когда Ирина уложила сына.

– Там еще осталось.

Кирилл вдруг нахмурился и взял ее за руку:

– Ира, надо поговорить.

Сердце екнуло.

– О чем? – Кажется, безмятежная улыбка не получилась.

– Мне надо уехать.

– Понятно.

Она вдруг увидела, как в полированной дверце шкафа отражается силуэт поникшей, раздавленной женщины, и выпрямилась. Кирилл – хороший человек, вот и стесняется сказать, что она просто ему надоела. Ничего, она закаленная, выдержит и этот удар.

– Надолго, Ирочка. Месяца на три, а может, и дольше.

– Ну ясно.

– Я могу отказаться, если хочешь.

– Да зачем же? Поезжай.

Кирилл притянул ее к себе:

– Ир, это вроде как честь. Под Мурманском строится дворец культуры, и мне предложили сделать всю художественную ковку.

– Здорово, – она очень постаралась придать голосу воодушевление, но прозвучало все равно жалко.

– И архитектор тоже хочет, чтобы именно я воплотил в чугуне его творческие замыслы, – улыбнулся Кирилл, – звучит нескромно, но говорю как есть.

– Рада за тебя.

– Ира, если ты против, то я останусь.

– Я не против.

– Точно?

Она кивнула.

– Мне даже жаль, что ты так легко меня отпускаешь. Все-таки три месяца – немалый срок.

– Время летит быстро.

– Это да… Но Мурманск же совсем рядом, только чуть дальше Москвы. Может, вы с Егором ко мне на каникулы приедете, а в другой раз я возьму пару отгулов и сам к тебе метнусь.