Елена Ленёва - Покров Любви

И я держал ее в руках! Конечно, я сразу подумал, что молодой человек врет, никакая его бабушка не владела этим сокровищем.

Он догадался о моих сомнениях, рассмеялся и сказал: «Я вижу, что вы узнали эту брошь. И, естественно, думаете, что я наплел вам всякую чепуху о своей бабушке, но не спешите делать выводы. Я не представился, извините. Меня зовут… (он назвал свое имя), мои предки принадлежали знатному русскому дворянскому роду, и моя прапрапрабабушка действительно владела этой брошью, причем на совершенно законных основаниях. Эту брошь передала ей в дар Елена Мекленбург-Шверинская, герцогиня Орлеанская, жена Фердинанда, сына последнего короля Франции Луи-Филиппа в знак дружбы и признательности за оказанную услугу. Я мог бы рассказать вам эту историю, но это семейная тайна, и я пока не готов посвящать в семейные тайны посторонних. Потом эту брошь выкрали у моей «прапра», и потомки искали ее повсюду. Когда мой дед увидел эту драгоценность на выставке в Консьержери, он решил вернуть ее в семью. Дед разработал план и выкрал ее для своей дочери – моей мамы. Как ему это удалось, осталось тайной. Он хотел мне рассказать перед смертью, но не успел. Так что я, действительно, владелец этой броши, хотя вернулась она к нам в семью не совсем законным способом».

Я спросил, чего же он хочет от меня. Ответ меня очень удивил и обескуражил: денег! Он хочет продать эту красавицу! Боже мой, как можно продавать такую красоту?! И почему он пришел ко мне? Я объяснил ему, что я, конечно, не беден, но и не так богат, чтобы купить эту брошь. К тому же я бы не смог ее показывать, я бы не смог ею похвастаться, так как она была украдена из музея. Я не Гобсек, чтобы любоваться своими сокровищами в одиночестве, мне нужна публика.

Молодой человек попросил посоветовать ювелиров, которые могли бы заинтересоваться этой брошью и не задавать лишних вопросов. Я обещал ему подумать и перезвонить. Естественно, я переговорил с теми, кто мог быть заинтересован. И он продал потом эту вещь.

– Откуда вы знаете?

– О, Максим, я имею свои комиссионные от каждой сделки. Вы скажете, что я должен был сообщить французской полиции, что мой долг гражданина меня обязывает… и так далее и тому подобное, но, во-первых, молодой человек очень настойчиво просил меня не делать этого, потому как я старый человек, а у меня есть дочь и внуки. А вы понимаете, что это значит, когда тебе намекают на твоих близких? Во-вторых, он знал о моей репутации, и, в-третьих, я имел свои комиссионные. Конечно, я вам не скажу, от кого и какие, да это и неважно.

Вот и вся история о саламандре. Не знаю, поможет ли вам чем-нибудь мой рассказ, но он может быть поучительным для тех, кто ищет или, как вы говорите, пытается что-то сделать.

– А вы можете мне назвать имя этого человека?

– Зачем? Что это вам даст? А для меня лишние хлопоты. Кстати, имя тоже может быть ненастоящим.

– А все-таки…

– Нет.

– Ну, хорошо, Марк Иосифович. Спасибо за рассказ. До свидания.

Макс вышел от Гершвина. Пока ехал домой, обдумывал сказанное им. История с саламандрой, конечно, интересная, но имеет ли она хоть какое-то отношение к покрову? Пока связи он не видел. Он подумал о молодом человеке из дворянского рода (ой ли?), который хорошо говорит по-французски. Кто он? Правдив ли его рассказ? Вряд ли. Хотя… Надо было дожать старика, чтоб назвал имя. У Макса осталось странное впечатление, что он что-то пропустил в беседе с Гершвиным. Не в рассказе про брошь (здесь у него все четко отложилось в памяти), а во всей встрече. Старик сказал нечто такое, на что нужно было обратить внимание. Но что? Какая-то фраза вертелась в голове, но никак не вырисовывалась.

Макс знал, что нужно перестать об этом думать, и тогда информация сама выплывет на поверхность.

Он обещал позвонить Красавину, но, по правде говоря, пока похвастаться нечем. Макс решил, что сейчас звонить не будет. Сначала надо встретиться с Андреем, вечером поговорить с Мишелем, а завтра с утра – господин Лисовский.

Не унывать! Уныние – страшный грех! Он поднялся к себе на этаж и только возле двери почувствовал, что проголодался…

Николь приехала в Шартр. Автобус остановился прямо на центральной площади. Она раздумывала, как лучше поступить: сначала сходить к Анри домой или, как обещала капитану Соланжу, зайти в собор и уже вместе с капитаном идти к Анри? Чувство беспокойства возникло с новой силой.

«Сначала в собор», – решила она.

Дверь центрального портала была закрыта, две полицейские машины стояли у боковой двери, в которую входили и выходили люди в форме. Николь подумала: «Неужели из-за смерти викария столько предосторожностей? Что-то здесь не так». И вошла в дверь.