Наталья Солнцева - Продавец ужасов

– Я сделаю для тебя все, что скажешь, – пробормотал он. – Хочешь продать браслет, продавай… Но это небезопасно! Я не ручаюсь за последствия…

Илья провел бессонную ночь, перебирая в уме разговоры с Ушаковым и подругой покойной Войцеховской. Еще Ирина ни с того, ни с сего подняла тему с браслетом. Приспичило ей продавать! Они поссорились, потом помирились. Она требовала объяснений, он увиливал от ответа. Но Ирину не проведешь! Вроде погружена в себя, в свои мысли, и вдруг – взрыв, неожиданный ход конем, новая прихоть. На сей раз совершенно непредсказуемая.

Илья вставал, бродил по квартире, выходил на балкон подышать. Пил воду. Просмотрел сообщения, которые пришли на мессенджер. Ничего, заслуживающего внимания. До утра он лежал и смотрел в потолок, пока небо над городом не посветлело. Голова гудела от предположений и догадок. Чего он только не передумал! От примитивных до самых фантастических гипотез. Сказывалась его творческая натура и склонность к закрученной интриге. Когда воображение и действительность пересекались в сознании Ильи, то возникали причудливые картины, которые годятся для кино и совершенно не подходят для обыденной жизни.

Он мог поговорить с Корнеем и выяснить стоимость браслета, но отказался от этой идеи. Горбун не давал о себе знать, залег на дно или провалился в преисподнюю, и лучше его не тревожить. Себе дороже обойдется!

– Как-нибудь сам разберусь, – проворчал Илья, бреясь перед зеркалом. – Не впервой.

Он привыкал попадать в переплеты, сталкиваться с непонятными вещами и выпутываться из безнадежных ситуаций.

– Хобби у меня такое, – сказал он и подмигнул своему отражению в зеркале. – Необычное.

День опять обещал быть жарким. Илья принял холодный душ, чтобы взбодриться, выпил кофе и позвонил Ирине.

– Как спалось, дорогая?

– Плохо…

– Мне тоже, – со вздохом признался он. – Если решишь продавать браслет, поставь меня в известность.

– Уже поставила, – с вызовом заявила она. – Ты не понял?

– Не начинай…

Илья не собирался вступать в перепалку, это случилось вопреки его воле. Они повздорили, и Ирина бросила трубку.

– Черт! Ну почему мне иногда так трудно найти с ней общий язык?

Илья дошел до того, что разговаривал с самим собой. Спорил, рассуждал, негодовал. Его логика зачем-то связала браслет, который Войцеховский подарил своей невесте, с браслетом, который он сам преподнес Ирине. Эта связь пугала его.

Зевая и протирая глаза, Илья кое-как доехал до съемочного павильона и отправился на поиски режиссера.

– Где Ушаков? – спрашивал он у каждого, кто попадался на его пути.

Тот опаздывал. Невиданное дело!

– Задерживается, – бросила одна из актрис. – Наверно, в пробке стоит.

– У него что-то случилось, – доверительно сообщил оператор, настраивая свою технику. – Вчера был как в воду опущенный, а под конец работы напился.

Илья нетерпеливо прохаживался у входа в павильон, выглядывая белый «мерседес» режиссера. Наконец, дождался.

Ушаков угрюмо кивнул на его приветствие и прошел мимо. Илья настиг его в холле и взмолился:

– Серега! На два слова!

– Некогда, – отрезал тот. – Сгинь! У меня дел невпроворот.

– Ты на похороны Марины идешь?

Режиссер остановился, смерил его мутным взглядом и понуро кивнул.

– Не могу поверить, что ее больше нет… Она мне всю ночь снилась!.. Ты принес плохую весть, Самбуров. Я понимаю, почему некоторые от тебя шарахаются.

– Надеюсь, ты не из их числа?

Ушаков молча кусал губы. У него были красные глаза с опухшими веками, бледные щеки, отросшая щетина и мятая одежда. Вокруг, не подозревая об его личной драме, сновали участники съемок. Илья раздражал режиссера тем, что был в курсе этой драмы.

– Зачем явился?

– Являются призраки…

– Дурная шутка, – скривился Ушаков. – От тебя веет жутью, Самбуров. Вчера ты меня убил! Чего тебе еще надо?

– Ты помнишь Вику Белоусову?

Режиссер отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

– Какая, к черту, Вика? Ты издеваешься?

– Они с Мариной работали в одном модельном агентстве, дружили… Ты должен знать.

– Ты бредишь? – возмутился Ушаков. – Первый раз слышу! Как там ее?

– Вика Белоусова, – повторил Илья. – Они с Мариной были не разлей вода, пока та не вышла за Стаса. Я вчера говорил с ней…

Режиссер молчал, скрепя сердце; на его скулах ходили желваки. Вопросы сценариста были некстати и не о том.