Наталья Александрова - Сумрачная душа

Он перешел к другой стене и продолжил:

– Кроме того, о чем я говорил, важен и камень в перстне. С глубокой древности драгоценные камни были окружены атмосферой тайны, суеверия и страха. По средневековым представлениям, драгоценные камни, так же, как звезды, были тесно связаны с жизнью и судьбой человека. Различные камни оберегали своего владельца от болезней и несчастий, от предательства и бедности. Так, сапфир защищает человека от клеветы и злословия, жемчуг – от воров и мошенников, гранат – от происков врагов, топаз – от болезней, бирюза и изумруд помогают в любви. Особенно сильно действие камней проявляется в сочетании с кольцом, древним символом власти и магической силы. Достаточно вспомнить знаменитое кольцо царя Соломона, которое давало своему владельцу власть над природой и знание языка животных… Здесь, на этом портрете, вы видите перстень с аметистом. Аметист издавна считался одним из самых действенных амулетов, он мог защитить своего владельца от яда и колдовства…

Старыгин чувствовал, что его собеседник не успокоится, пока не прочитает целую лекцию о кольцах и прочих украшениях. У него же было очень мало свободного времени, и не хотелось тратить его на посторонние предметы. Картина неизвестного немецкого живописца призывала его к себе.

– Простите, Карл Антонович, – прервал он Тизенгаузена. – Нельзя ли вернуться ближе к моему вопросу? Что вы можете сказать конкретно об этом перстне?

Тизенгаузен разочарованно замолчал, потер руки, вернулся к столу и снова взглянул на кольцо, которое принес ему Старыгин.

– Интересное, очень интересное кольцо… – проговорил он после продолжительного раздумья. – Необычный материал… это не золото и не серебро, а какой-то сплав. Очень, очень интересно… Неужели это то, о чем я думаю?

Он снова вооружился ювелирной лупой и пристально вгляделся в кольцо. Старыгин застыл в ожидании.

Карл Антонович принялся насвистывать мелодию из оперетты «Сильва», что являлось у него признаком волнения. Снова взглянув на Старыгина, он воскликнул:

– Удивительная вещь! Такая тонкая работа встречается в ювелирных изделиях не ранее семнадцатого века, но это кольцо кажется мне гораздо более древним. И этот сплав… мне не приходилось видеть ничего подобного, но это похоже на то, как описывают в специальной литературе коринфскую бронзу.

– Бронзу? – несколько разочарованно протянул Старыгин. – Значит, это не драгоценный металл…

– Не драгоценный?! – перебил его Тизенгаузен. – Вы удивляете меня, Дмитрий Алексеевич! Коринфская бронза – это особый, удивительно редкий сплав, известный в Древней Греции. Говорят, что он возник, когда во время страшного пожара в коринфском храме Зевса Громовержца расплавились многочисленные золотые и серебряные статуи и сосуды, а также медные изделия. Из всех этих металлов и образовался этот удивительный сплав, необыкновенно ценившийся в Древнем мире и считавшийся дороже всех известных металлов. Во всяком случае, секрет изготовления коринфской бронзы был давно и безнадежно утерян, а немногочисленные изделия из него ценились в древности гораздо выше золота…

– Неужели этот перстень изготовлен из такого редкого сплава?

– Во всяком случае, у меня есть такое подозрение… Не могли бы вы оставить мне перстень до завтрашнего дня? Я попробовал бы проверить это предположение…

– До завтрашнего? Да, пожалуй, можно, – согласился Старыгин. – Завтра я зайду за ним.

– За сохранность перстня можете не волноваться, – заверил его Карл Антонович. – Закончив проверку, я уберу его в сейф. Вы же знаете, как у нас с этим строго…

Ирод Антипа, тетрарх Галилеи, повелитель Переи, проснулся весь в поту от какого-то дурного предчувствия.

Рядом с ним на просторном ложе из ливанского дерева и слоновой кости спала, свернувшись клубком, юная наложница из Сирии, почти девочка. Во дворце, казалось бы, царила тишина, но Ирод чувствовал, что что-то происходит.

Вот за стеной послышались торопливые шаги, затем – приглушенный шепот.

Золоченый полог приподнялся, и в опочивальню проскользнула едва заметная женская тень.

– Кто здесь? – Тетрарх вскочил с ложа, схватил короткий меч, который на всякий случай лежал у изголовья, занес его для удара и выкрикнул не то испуганно, не то гневно: – Стража!

– Не зови стражу, повелитель! Это я, мой добрый господин, – прошептала, низко склонившись, женщина, и Ирод узнал шепот и согбенную фигуру… Это была Симла, старая служанка, которая когда-то, давным-давно, была кормилицей Ирода и которой он из милости позволил жить при дворце.