Ольга Кучумова - Наследница

– Нет, – сказала Антонина Ивановна, – милиция не вскрывала квартиру. Они вызвали пожарных и те зашли через балкон, у него балконная дверь была открыта.

–Ах да, точно, – согласилась Марина, – он же любил спать с открытой дверью, закалялся все. Да и зима у нас в Бресте теплая, сейчас вон +10.

– А еще, – продолжила рассказ Антонина Ивановна, – соседка снизу, Зоя Васильевна, рассказывала нам потом, что она в ночь на 16 февраля слышала сильный шум, как будто стул упал, потом еще какие-то звуки, потом кто-то стонал. А после все стихло. Она и милиции хотела это рассказать, да только они не стали ее даже слушать.

У Алены сон как рукой сняло. Cердце защемило от боли. Бедный папа! Ему, наверное, стало плохо с сердцем, он хотел вызвать скорую, но не смог дойти до телефона. Упал и ударился. Он лежал и стонал от боли, но некому было придти ему на помощь. Возможно, если бы вовремя приехала скорая помощь, его удалось бы спасти. Вот что значит – жить одному! Алена предлагала отцу переехать в Новосибирк, а он обещал подумать. А чего тут думать то, когда больше 80 лет на носу.

Алена решила задать еще один вопрос, мучивший ее.

– А вы не знаете, что случилось у него с медалями? Вроде они куда-то пропали 9 мая, я нашла письмо из милиции.

– Да, неприятно получилось, – закивала головой Антонина Иавновна. – В институте всегда собирают 9 мая участников войны. Вот Александр Васильевич туда и отправился, как всегда, одел все свои медали. Ветеранам налили по 100 грамм, в честь праздника. Ну и папа твой тоже выпил, не отставать же от других. Хотя выпивать он совсем не мог, ему сразу плохо становилось. Ну а потом всех ветеранов по домам отправили на автобусе, его тоже довезли до подъезда. А он сел на лавочку, да и отключился. А когда очнулся – нет ни одной медали. Все с пиджака сняли.

– Как, прямо на улице? – поразилась Алена, – Там же, наверное, были люди, все-таки 9 мая. Неужели никто ничего не видел? C пиджака не так-то просто снять медали, они ведь прикручены.

– Да, вот так все и было. Александр Васильевич, разумеется, очень расстроился, – сказала Антонина Ивановна. – Он даже написал заявление в милицию. Но потом он смирился, сказал, что закажет планки, ведь у него остались удостоверения к медалям.

– Наверное, это ужасно, ведь за эти медали заплачено кровью. Да еще такое хамское отношение в милиции. Представляю, как отец переживал!

– Мы с мужем его очень хорошо понимали, – откликнулась Антонина Ивановна, – ведь мы тоже участники войны!

Старушка на минуту вышла из комнаты, принесла китель времен войны и с гордостью продемонстрировала его. В несколько рядов китель был украшен орденами и медалями.

На следующее утро Алену разбудила Атонина Ивановна. Она собрала на кухне нехитрый завтрак – чай, домашние булочки.

– А кофе у Вас, случайно, нет? – с надеждой спросила Алена, в душе понимая всю безнадежность вопроса. Вряд ли у стариков есть кофе.

Алена была кофеманка со стажем. Утро без любимого напитка превращало её в нервную раздражительную особу. К обеду мысли о кофе становились навязчивыми, а жизнь – не в радость. Анотонина Ивановна отрицательно покачала головой. Алена вздохнула. Сейчас, когда она испытывала такой сильный стресс, кофе ей был особенно необходим. Он бы взбодрил бы её после почти бессонной ночи и придал ясность мыслям. Но ничего не поделаешь, придется терпеть.

Алена поблагодарила гостеприимную хозяйку за завтрак и вернулась в квартиру отца. Залитая утренним светом комната производила впечатление совершенно обычной, огромная репродукция Джоконды не выглядела зловещей. Только беспорядок в квартире был какой-то черезмерный. «Ну и накрутила ты себя, – подумала Алена. – К соседям побежала ночевать. Ужасная трусиха!».

Заглянув в вспешке собранную дорожную сумку, она не обнаружила там ни косметики, ни даже расчески. Поискав, она нашла в квартире отцовскую сломанную пластмассовую расческу и кое-как причесала длинные светлые волосы. Без косметики временно придется обойтись, хотя в обычной жизни женщина в магазин за хлебом не выходила не накрашенная. Вздохнув, Алена нацепила черную водолазку из белорусского трикотажа, купленную в палатке за углом и собралась идти в институт, стараясь не думать, что за кошмар ей предстоит сегодня пережить.

В подъезде к ней подошли несколько человек и выразили свое соболезнование. Слава богу, мир не без добрых людей! Соседка, полноватая женщина с русыми волосами и светло серыми глазами, взяла Алену за руку и, сочувственно глядя ей в глаза, сказала: