Галина Хэндус - Свобода для марионеток. Роман

Однажды, во время свидания, лежа в постели и отдыхая после любви, Катя спросила Юрия:

– Скажи, что случилось? Ты в последнее время какой-то не такой – рассеянный, несобранный, витаешь в мыслях, непонятно где. Это связано с твоим отцом или есть другая причина, о которой я пока не знаю?

– Причина у меня одна и тебе она известна, – глухо ответил тот, лежа на спине и глядя в потолок.

– Неужели ничего нельзя сделать? Что говорят врачи? Может быть, дядя может достать какие-то таблетки – у него есть знакомые в Дрездене. Единственное, что от тебя требуется, уговорить отца сходить к врачу за рецептом.

– Таблетки тут не при чем. У отца депрессия, потому что он не видит смысла жить дальше без матери. Она его первая и единственная женщина, он ее очень любил. После гибели мамы отец не может простить себе, что она уехала в горы одна, без него. Я же вижу, что он погибает, и не знаю, как помочь. У меня самого от этого идет голова кругом.

– А врачи? – опять спросила Катя, осторожно прижимаясь боком к обнаженному телу Юрия.

– Что врачи… Одни говорят, что ему нужно уехать, забыться и прийти в себя. Другие готовы уже сегодня положить его в нервное отделение подлечиться. Один врач мне, правда, сказал, что отцу может помочь сильный стресс, способный вывести из депрессии. Как в поговорке – подобное лечат подобным. Но это тоже только теоретический прогноз. Ты знаешь наших психологов – советы давать они все мастера, а за результат отвечать не берется никто.

– Юрий, мне очень хочется помочь всем нам в непростой ситуации, я как и ты, ломаю голову, как можно спасти твоего отца. Так вот, я подумала, может быть, ты уговоришь его написать еще одну книгу? Он отвлечется от мыслей о Жанне, втянется в работу, которую хорошо знает, постепенно выйдет из депрессии самостоятельно. Он ведь написал один бестселлер, так кто ему мешает повторить успех? Я попрошу дядю, он возьмет книгу в план издательства, а ты сможешь ее успешно продвинуть на рынок – у тебя маркетинг хорошо налажен. Возможно, вместе…

Катя не успела договорить, как Юрий, порывисто повернувшись, обнял ее и быстро заговорил:

– Катя, родная, ты не знаешь, что сейчас сделала! Это именно то, что нужно отцу – изложить на бумаге всю боль, которой он ни с кем делиться не хочет. Я обязательно сегодня же поговорю с ним об этом. Спасибо, милая, за замечательную идею!

Катя открыла рот, чтобы добавить что-то к сказанному, но он оказался закрыт поцелуем Юрия. Его тело все сильнее вжималось в тело девушки и, кажется, даже начало слегка вибрировать от напряжения, как натянутая стрела, готовая в любую минуту выстрелить. Катя почувствовала огромный душевный подъем друга, отразившийся в движениях тела. Юрий целовал Катино лицо, шею, осторожно покусывая мочки ушей, шепча непонятные, но очень нежные, а потому вызывающие подрагивание кожи, слова. Он ласково сжимал и отпускал упругую, налитую соками молодости и желания, грудь, проводя мягкими пальцами по набухшим соскам и слегка касаясь их языком, будто играя. Опускаясь вниз, он целовал упругий плоский живот любимой, захватывая губами кожу, то втягивая в себя, то отпуская, то проводя влажным языком, будто зализывая несуществующую рану. Его восставшая плоть все сильнее упиралась в бедро женщины, скользя по нему выступившей от сильного желания влагой. Его подрагивающие пальцы отчетливо ощутили набухший бугорок прилившего желания, Катя отдалась сладостному чувству слияния с любимым мужчиной, купаясь в волнах его любви и забыв на время о недавних тревогах.

Вечером того же дня Юрий, как обещал, приехал домой с твердым намерением поговорить с отцом. Парню стоило больших трудов расшевелить его – старший Тарасов ни с кем и ни о чем разговаривать не хотел, и даже общение с сыном его явно тяготило. Лишь после часа тяжелого мучительного монолога, который Юрий вел уже из последних сил, ему удалось вызвать небольшой проблеск интереса в глазах отца и вывести на тему о новой книге.

– Я понимаю, папа, что тебе очень тяжело, но чего ты хочешь добиться ничегонеделанием? Тренерскую работу ты забросил, все накопления ушли на судебные расходы, моей зарплаты хватает, чтобы не умереть с голоду и не ходить голыми. Ты думаешь, мама гордилась тобой, если бы увидела в таком состоянии?

– Оставь маму в покое, – тяжелые руки Егора сжались в кулаки.

– Я не оставлю ее в покое, потому что хочу, чтобы она испытала гордость за тебя, и за меня. Мы с тобой не беспомощные дети, а взрослые здоровые мужчины, и можем опять вернуть все, как было.