Мика Варбулайнен - Библиотека с чудинкой. Детективные истории

Он сел и, как бы оправдываясь, сказал, что, когда он был маленьким, мама ему не разрешала есть мороженое, потому как у него часто болело горло. И он мечтал, что, когда вырастет, будет каждый день есть его, в любых количествах.

Татьяна снова улыбнулась. – И что? Теперь каждый день едите?

Он чуть замялся и пожал плечами. – Ну… Не каждый, конечно же. При случае.

Татьяна посмотрела на него сейчас совсем другими глазами. Перед ней сидел не следователь по особо важным делам, а совершенно обычный мужчина средних лет, которому, оказывается, ни что человеческое не чуждо. Ей даже стало на мгновение жалко его. Не получать в детстве того, чего дети так любят? Самого вкусного лакомства – мороженого…

Она разминала задумчиво в вазочке шарики мороженого и исподволь бросала на него любопытный взгляд, наблюдая, с каким удовольствием он ест мороженое. В какой-то момент он перехватил её взгляд. Застыл с ложкой, поднесённой ко рту, и озадаченно спросил:

– Что-то не так?

Она смутилась и быстро ответила:

– Нет-нет. Всё так, – и, чтобы скрыть своё смущение, полезла в сумку, порылась в ней и достала фото, ради которого, собственно, она и пришла к нему на встречу. – Вот. Посмотрите. Я ведь за этим пришла. Не мороженое есть, – и она протянула ему фото.

Он взял фотографию, посмотрел на изображение, повертел в руках и удивлённо спросил:

– И что это?

Татьяна чуть наклонилась вперёд и пояснила:

– Это фото окна нашей библиотеки. Его сделал наш читатель. Он живёт напротив. И сделал он его вроде бы в ночь после выступления Татьяны Снежиной. Понимаете? Там кто-то ночью, когда там никого не должно быть, был. И свечение это странное. На свечки похоже. И он сказал, что видел эти свечения несколько ночей. Я точно не знаю, но может, и перед первым убийством они были?

Корешков хмыкнул и покачал головой. – Да… Весьма любопытно.

– А ещё, – продолжила она, – мы заметили кое-какие странные совпадения в этих убийствах… – и Татьяна изложила ему все их соображения с Марго по поводу красной помады и одинаковых имен убитых. – Понимаете, они обе Татьяны и у обеих очень яркая красная помада на губах была. Это ведь странно, не правда ли?

Корешков задумчиво постучал по столу краем фотографии.

– Да, странно, – сказал он. – Вы правы, – потом поднял на неё глаза и спросил: – Ещё что-нибудь заметили за это время странное в библиотеке?

– Да, – с готовностью сообщила она. – Наш начальник… – Опер насторожился. – Он как-то странно ведёт себя. А на днях тут сказал мне и Маргарите… Маргарите Юрьевне, – пояснила она, – не красить губы красной помадой, – она многозначительно посмотрела на Корешкова. – С чего бы это?

– Так… Интересно, интересно… – несколько раз, всё так же задумчиво, повторил он. – А ваш администратор? Парень молодой. Пётр, кажется? Он как? Ничего подозрительного не заметили?

– Петечка? – Татьяна пожала плечами. – Да вроде ничего особенного. Есть, конечно, странность… – она немного задумалась, – слишком часто стали ломаться камеры наблюдения. И в самый неподходящий момент. А ведь именно он у нас ответственный за эти камеры.

Корешков слушал её и периодически задумчиво кивал головой.

– Да, и ещё, – добавила Татьяна, – Зинаида Мартыновна что-то часто стала отсутствовать на работе… После этих случаев уже несколько раз либо не выходила на работу, либо отпрашивалась. Раньше за ней такого не наблюдалось. А Настя с Натальей … – она не успела рассказать ему про то, что же такое делают Настя с Натальей, как он прервал её с едва заметной улыбкой.

– Получается, – сказал он, – у вас там все ведут себя как-то не так. Странно ведут. Даже, находящаяся в почтенном возрасте, Зинаида Мартыновна? А вы, Татьяна Васильевна? Как себя ведёте? – он пристально посмотрел на неё, и она опять почувствовала что-то холодное в его взгляде.

– Я?.. – растерялась она. – Обычно. Вы же просили за всеми наблюдать, вот мы с Марго и наблюдаем. – Этот его вопрос она восприняла, как укор. Будто, сообщая информацию обо всех своих коллегах, она делала что-то ужасное и предосудительное. Ей стало это неприятно, и она тоже, довольно холодно, заключила: – Можем и не наблюдать. И не сообщать вам ничего. Ищите сами этого злодея, – и добавила: – Или злодейку.

Его губы тронула лёгкая улыбка, а взгляд смягчился.

– Извините, – сказал он, – не хотел вас вовсе обидеть. Издержки профессии. Мы обязаны подозревать всех. – Татьяна ничего не ответила, а он, потирая руки, вдруг весело воскликнул: – Ой, мороженое-то совсем растаяло! Надо срочно его уничтожить, – и он принялся с усердием опустошать содержимое своей вазочки, периодически бросая на Татьяну весёлый взгляд.