Алёна Бессонова - Заросшая дорога в рай. Два детектива под одной обложкой

– Не верите в меня? – Михаил встал и, обойдя кресло, оперся на его твёрдую спинку локтями. – Получите ответную цитату. Профессор Владимиров в книге «Закон зла» писал: нет той прозорливости, которая предусмотрела бы всех возможных изобличителей преступления, и нет той ничтожной соломинки, которая не могла бы вырасти в грозную дубину обвинителя. Помогите, Ольга Анатольевна, зацепиться за соломинку…

– Ну, хорошо, поумничали, теперь давайте к делу. Я расскажу, что помню, а уж вы копайтесь, тяните соломинку, если она есть в моём стоге воспоминаний… – Ольга нажала кнопку звонка и когда в приоткрытой двери показалась голова Светланы, попросила, – завари-ка нам, Светланка, с гостем попозже чая. Пусть настоится. Я скажу, когда подать. Под разговора ручеёк, пригодился бы чаёк, – а когда дверь закрылась, продолжила, – Леонид Михайлович Сперанский появился в нашем городе в сложное время развала Советского союза. Тогда все вернувшиеся из-за кордона офицеры, толпами бродили по городам в поисках работы. Однополчане Лёнчика не были исключением: кто пошёл в сторожа, кто в истопники, кто пропадать в алкаши… И это невзирая на должности и звания. Квартир им, как обещало дорогое государство не дали, назначенные пенсии вовремя не платили. У Лёнчика всё сложилось иначе. Он с кресла заместителя командира полка сразу переместился в кресло заместителя генерального директора фирмы. И окладом мама его не обидела – получал процент с продаж. Хорошо налаженное дело давало неплохие проценты. Они капали Лёнчику в карман, так что кури – не хочу! Но Леонид Михайлович сидеть сложа руки не привык. С работой было вроде всё тип-топ, наступило время налаживать быт. Не сидеть же у тёщи за печкой… Посему он ввязался в борьбу за участок. Письма писал, бегал. Мама заставила меня помогать ему в оформлении документов на землю под бывшей фамильной усадьбой семьи Сперанских…

– Постойте, Ольга Анатольевна, – прервал хозяйку Михаил. – Ваша мама, как я понимаю, тоже была Сперанская?

– Давайте просто Ольга, мама не тоже, она была Сперанская. Мама бизнес оформила на меня, поэтому Ленины более известны в городе. Позже все забыли, что у неё другая фамилия, – кивнула Ольга. – Так вот, когда дело касалось интересов Лёнчика, мама отходила на приличное расстояние и ни-ни-ни. Младшенький ведь, как можно обидеть? Или того хлеще, как бы Лёнечка – любимый брат, чего-нибудь ни подумал…

– Насколько я знаю, сейчас этот участок стоит баснословных денег – это же земля в городской черте, с личным прудом и куском соснового леса. Он предлагал поделиться?

– Мама ничего и никогда не приняла бы. Мы ведь не бедствовали. – Ольга глубоко вздохнула и тихонько выдохнула, будто взяла паузу на раздумье. – Я спросила его об этом. Потом жалела страшно…

– Поругались?

– Да нет. Просто подполковник Сперанский объяснил, не повышая голоса, что при его отсутствии в течение долгих двадцати пяти лет мы все сидели на шее нашего деда Михаила Борисовича, жрали его хлеб, а ему, Лёнчику, от этого батона даже крошки не доставалось. Посему я должна была заткнуться и молчать. Он как будто забыл, что мама с двадцати пяти лет обеспечивала и меня и их общего папу и общую маму… У дедушки очень рано случился инсульт. Он долго восстанавливался, но так до конца и не восстановился… бабушка ухаживала за ним до самой его смерти, а мама на всех нас пахала…

– И вы?

– И я заткнулась, замолчала. Маму было жалко расстраивать, она бы не поняла. А Лёнчик сделал вид, что нашего разговора вовсе не было. Только помогать ему в поисках документов я не стала. Потом, когда он всё сам провернул, эть-геть, свой адвокатский нос всё-таки туда сунула. Обнаружила, что в документах не всё однозначно…

Михаил достал из внутреннего кармана блокнот и ручку, записал на открывшейся странице: проверить законность отчуждения земли под участком Сперанского Л.М и заинтересованность в этом участке застройщиков многоквартирных домов. После точки поставил три больших знака вопроса.

– Что вас смутило в этом деле? – поспешил уточнить Михаил.

– Один наследственный документ. Он был странный. Вроде давний очень, но какой-то излишне потрёпанный, как будто нарочно. Я решила отдать его на экспертизу, сказала об этом Леониду Михайловичу. Объяснила, что лучше инициировать проверку самому, чем это сделают другие. Из колеи вылететь легко – назад встать трудно. А желающих выбить его из этой колеи было много, кусок очень сладкий и чиновничья волчья стая рьяно гнала кабанчика…