Яна Темиз - Рай на земле

– Не то чтобы не хочу… просто неожиданно как-то… там же жара сейчас, наверно, как в Африке!

– Жара, наверно, в этой Африке! – почему-то засмеялась Инночка. – Ты прям как дядя Ваня! Или кто это говорил – доктор Астров?

Какой еще Астров? Август – астры… нет, это из Чехова, кажется.

Муж ее старой университетской подруги был театральным художником, и поэтому Инночка всегда была в курсе всех премьер, удачных и неудачных постановок, закулисных интриг и прочих околотеатральных дел. Недавно он как раз занимался оформлением какого-то авангардного «Дяди Вани», ругал знаменитого Левенталя, когда-то делавшего декорации этой пьесы для МХАТа, вот Инночка и делает вид, что знает наизусть всю классику. Теперь еще о ней нельзя говорить «старая университетская подруга»! Недавно в зале Чайковского, когда Елена Георгиевна представляла ее кому-то, Инночка довольно резко высказалась по этому поводу: «И вовсе не университетская, и уж совсем не старая, вам не кажется?». Конечно, теперь у нее молодой… м-м… друг, приходится держаться.

Строго говоря, конечно, не университетская: они учились в разных институтах, Леночка в МГУ, на востоковедческом, а Инночка в консерватории, познакомились они в студенческом театре и, однажды разговорившись, остались вместе на всю жизнь. Ну и что такого? Как прикажете говорить? Подруга университетских времен, что ли? Кому интересно, что мы не сидели за одной партой в прямом смысле этого слова? Или все дело во втором слове? Они обе давно сошлись на том, что им «за шестьдесят», и никогда не уточняли никакие цифры. Зачем? Выглядят они, слава богу, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, старушками и бабушками их назвать язык не повернется, так пусть так оно и будет – за шестьдесят и все! При чем тут старость? Ее и нет вовсе, если чувствуешь себя прекрасно, седину закрашиваешь, имеешь возможность покупать лучшие – и действительно хорошие, не всегда врет реклама! – кремы и маски, а в зеркале видишь… ну, не совсем то, что раньше, но, в общем, если отойти на шаг, да иметь такое замечательное старинное зеркало, какое было у Елены Георгиевны, да сделать скидку на пресловутый возраст… нет, очень даже ничего!

Господи, о чем она – не университетская, и не старая, и не… да нет, кто же, если не подруга? Конечно, подруга: сколько лет они ни дня не прожили без обязательного телефонного звонка. Но уж точно не Инночка: по-настоящему подругу звали Ниной Николаевной, и почему все ее окружение, начиная с покойных родителей и кончая внучкой Асей, звало ее, переставляя буквы в имени, было загадкой, которая за давностию лет перестала интересовать кого бы то ни было.

О чем она? О какой-то Ривьере… при чем тут Ривьера?

– Не такая уж жара! Вчера Саша в интернете посмотрел, там всего тридцать градусов, почти как у нас. Неужели твоя Наташа не соберет для тебя яблоки?!

Солнечные пятна снова поменяли положение, одно из них попало на яблоко, лежавшее в траве. Надо будет его подобрать. То, с дерева, достать вряд ли удастся. Как не удастся и отделаться от Инночки. Интересно, какой Саша смотрел погоду в интернете – зять или тот самый молодой друг? Елена Георгиевна всегда была внимательна к словам и тех, которые считала грубыми или слишком откровенными, не употребляла даже мысленно. Что поделаешь, пуританское воспитание. Самой уже… за шестьдесят, как и было сказано, а слово «любовник» до сих пор выговорить не можешь! Вон у Инночки таких комплексов нет – как, впрочем, и других.

– Сама подумай, когда у тебя еще будет такая возможность?! Пятизвездочный отель, одноместный номер, как ты любишь… бархатный сезон. Ты же сама хотела к морю, вчера еще мне говорила…

– Но меня же Валя звала в Египет, и мы собирались…

– Вот именно! Вы собирались! Ты что, не знаешь, что у Вали таких денег нет, и она тянула бы до последнего, потому что ей стыдно в этом признаться, и в результате вы никуда бы не поехали! А здесь все готово уже, ты что, Сашу не знаешь?! Если бы не эти проблемы с банками, они бы сами поехали, он для себя плохого не закажет. И к тому же… ну ты понимаешь… Толя же меня одну не отпустит, а ему сейчас ехать нельзя, у него в сентябре премьера, все так удачно складывается! Ты будешь в Асином одноместном, отель, говорят, шикарный, шведский стол три раза в день, и ты еще что-то там думаешь! Да разговоров быть не может! Если тебя цена беспокоит…

Цена Елену Георгиевну не беспокоила.

В отличие от большинства пенсионеров, она не только не бедствовала, но даже не выискивала, в каком магазине можно что-то раздобыть на несколько рублей дешевле. Такие поездки – непременно куда-нибудь к морю, к морю! – она себе позволяла раз, а то и два в год, и сейчас уже морально готовилась заплатить за приятельницу, звавшую ее в Египет. Потому что той такие путешествия не по карману, а ездить одной… господи, она и так всю жизнь одна! Хорошо Инночке говорить: одноместный, как ты, мол, любишь, – а что прикажете любить, как не собственное одиночество? И как его не любить, если ничего другого жизнь почему-то тебе не оставила? Что еще любить, когда тебе за шестьдесят, а если честно, то уже хорошо за шестьдесят, и лжет тебе только одно, старое, проверенное зеркало, и семьи у тебя нет и никогда не было, и от одного слова «любовник» делается не по себе, и есть у тебя только дом и этот солнечный сад с яблоками, и возможность ездить к морю, и несколько подруг, и это дачное подмосковное одиночество…