Ирина Семичева - Странный день в Хунедоаре

– Ничего, бывает, – женщина улыбнулась приятному высокому растерянному мужчине. – Кай, спокойно, иди на место!

Михаил пошел вниз, дверь за его спиной закрылась. На улице он присел на лавочку, закурил, рассеянно озирая двор. Поднял глаза. И замер. Окно было на месте. Все те же древние рамы, слепые пыльные стекла, алоэ, гриб в банке.

– Что за… – пробормотал он, медленно поднимаясь. Что-то мягко ткнулось ему в ноги. Серая кошка с рваным ухом. Она внимательно смотрела желтыми глазами на коробку в его руках. Михаил бросил торт у скамейки, не оглядываясь, пошел из двора.

«Что я, как идиот, уперся в этот дом, старуха сумасшедшая, это ясно, в одной комнате еще не сделан ремонт, тоже ясно. Хотя… два месяца уже, как они въехали… Все, сегодня же позвоню Петру, пусть он бегает, ищет мне, на то он и риелтор, завязываю ходить по раскаленному городу, так и чокнуться недолго!»

Эти мысли проносились в его голове по пути к машине. До того момента, пока он не увидел за углом мелькнувший белый платок. Она! Михаил в два прыжка догнал заворачивающую за угол бабку. Она опять была с сумкой, шла быстро, тяжело дыша.

– Ну, здравствуйте, бабушка! – запыхавшись, выговорил он. Имя опять вылетело у него из головы.

Старуха, остановившись, молчала и, как вчера, смотрела спокойным взглядом.

– А я приходил, как договаривались, хотел посмотреть квартиру, – говорил Михаил, пристально глядя на бабку. «Признаков безумия вроде не видно», – думал он. – А вы, оказывается, в другом месте живете?

Тут старуха оживилась, заговорила быстро: да, ты извини, у меня же ни телефона твоего, ничего, у меня подруга моя старая приболела, я сегодня никак не могу, вот, курицу несу, бульон ей сварить, она одна там лежит, помочь надо. А завтра ты приходи, я дома буду тебя ждать, покажу квартиру точно!

– Какую квартиру? – обалдев от бабкиного многословия, спросил Михаил.

– Как какую? Мою, номер 23. Она у меня одна, другой нету, – ответила бабка, нетерпеливо топчась. – Ну, придешь?

Михаил огляделся. Все вокруг тонуло в жарком мареве, все двоилось и плыло. Дома потеряли четкие очертания, проехавшая мимо машина расплывалась, преломившийся свет от колпаков фар больно ударил по глазам. Ломило в затылке.

«Это удар. От жары. Неужели инсульт?» – Он провел рукой по мокрым волосам. Рубашка тоже промокла насквозь. Бабка встревоженно взяла его за локоть.

– Ты это, парень… не пугай меня. Плохо тебе, что ли? Ох, господи…

Михаил очнулся. Бабка смотрела на него выцветшими глазками, лопотала что-то.

– Я пойду. Что-то мне и правда нехорошо, – сказал он и пошел, ступая нетвердо и пытаясь вспомнить, где оставил машину.

На следующий день Михаил вновь пришел в Орликов переулок. Как он ни ругал себя – даже позвонил Петру вечером, и тот энергично обещал взяться за поиск квартиры, – как ни убеждал себя выбросить безумную бабку и дурацкое окно из головы – дом не забывался. И Эля еще завела свою песню: когда же у нас будет своя уютная квартирка? Сколько мы еще будем по гостиницам скитаться? Мы же так мечтали о гнездышке, и т. д. и т. п.

С женой Михаил давно жил как с удобным для жизни партнером, жена была бухгалтером его фирм, и бухгалтером толковым. Бизнес процветал, менять что-либо не хотелось. Жена догадывалась о связи мужа на стороне, но предпочитала закрывать глаза. Ей тоже было так удобнее. Михаил, известный респектабельный предприниматель, много вкладывал в благотворительность, основал Фонд помощи больным детям, меценатствовал. Но жена хорошо помнила, каким он был в прошлом, знала, что вступать с ним в серьезный конфликт нельзя.

Элю Михаил привез из провинциального городка, где был однажды по делам. Он сам не ожидал, что эта миниатюрная девушка с немного раскосыми глазами так надолго и серьезно войдет в его жизнь. Михаилу все время хотелось Элю баловать, она радовалась подаркам от него так, как не радовался никто и никогда. Она искренне восхищалась им и поддерживала любые его идеи, и в бизнесе, и в благотворительности. В Москве Эля мгновенно освоилась, Михаил не переставал изумляться, как быстро эта скромная девочка из глубинки стала разбираться в моде, украшениях, ресторанах. Впрочем, Михаил это только приветствовал и еще больше гордился своим правильным выбором.

Михаил вошел в подъезд, поднялся на последний этаж. Та же дорогая дверь квартиры 23, та же коляска. Он позвонил. Прежняя молодая женщина, увидев Михаила, возмущенно заговорила: послушайте, я же вам все сказала, у нас нет никакой бабушки, квартиру продавать не собираемся, я сейчас позвоню мужу, мне все это уже не нравится! Если вы не уйдете – я вызову полицию! Кай!