Вероника Трифонова - Ограниченная территория

Антон, стоявший напротив, посмотрел на меня и постарался ободряюще улыбнуться. Я, собрав волю в кулак, ответила ему тем же – и почувствовала, что мне стало действительно легче. Оказывается, я только сейчас осознала, как сильно была напряжена. Мне снова захотелось подбежать к Антону, обнять его, уткнувшись лицом в его грудь, и почувствовать, как он успокаивающе гладит меня по голове.

Но я сдержала себя. Не сейчас. Это подождёт. Сначала нужно во всём разобраться.

– Вот чёрт. Никогда не любил этих ребят. У меня на них только один рефлекс – сматываться, – усмехнулся Тим.

Я увидела, как на лице Марго появилась нервная улыбка, и отчасти позавидовала ей – благодаря тому, что она стояла рядом со своим мужем, у неё была возможность прислоняться к его плечу.

– А мне кажется, наоборот, полиция бы сейчас не помешала, – Антон многозначительно посмотрел на друга. – Ты понимаешь, о чём я.

Тим округлил глаза, поднял брови и сокрушительно помотал головой:

– Если бы в этом случае всё было так просто – ничего бы вообще не происходило.

Я знала, что его фраза показалась мужу такой же не слишком понятной, как мне и стоявшим рядом медработникам. Но также понимала, что таковой она оказалась из-за присутствия последних.

В наступившей секундной тишине все явственно услышали звук прибывшего лифта – а затем, посмотрев в ту сторону, увидели, как из него показались трое людей в колпаках и хирургических костюмах. С собой они несли сложенные носилки – те, что легко трансформируются в каталку.

Мы все направились в их сторону, но Андрей Петрович, который буквально бежал к врачам, оказался возле них первым.

– Вы заберёте её? – налетел он на них. – Она там, за дверью.

Пока Андрей Петрович, как безумный, размахивая руками, общался с медиками, Тим, обогнув всех, подошёл к той самой двери. Тихонько приоткрыл и осторожно заглянул внутрь – а затем и зашёл сам. Марго, последовав за ним, осталась стоять снаружи. На её лице читалась тревога.

Пользуясь секундами временной передышки, я наконец-то подошла к своему мужу. Он, казалось, тоже этого ждал – сделав шаг мне навстречу, А заключил меня в объятия. Так мы и стояли молча, пытаясь успокоиться присутствием друг друга. Я слышала, как где-то рядом в его груди бьется сердце, и его ритмичный, даже чуть ускоренный стук, придавал мне сил.

Видимо, поэтому мне только сейчас пришла в голову запоздалая мысль о том, что поведение Циха во всей этой ситуации было каким-то странным. Взять хотя бы то, что у него непостижимым образом с собой оказался шприц с сильнодействующим нейролептикам. Всегда ли он таскает его наготове?

– Открывайте! – послышался его грубый окрик. Затем – скрип двери. Тишина, а потом голос Тима, прозвучавший в жутком безмолвии как никогда громко:

– Вашу мать. Я думаю, вы должны это увидеть.

Я, оторвавшись от мужа, обернулась и увидела, как медики начинают заходить в открытую дверь. И почти сразу же услышала, как Марго вскрикнула.

Меня вновь охватило волнение. Не сговариваясь, мы с Антоном тут же пошли вслед за остальными – в комнату, из которой тем временем доносились всё новые возгласы.

Я и мой муж зашли последними. Пробравшись через столпотворение медиков, мы приблизились прямо к Марго и Тиму. Едва заглянув за плечо друга, я все увидела. Зрелище поразило меня настолько, что окружающее пространство на некоторое время поплыло у меня перед глазами, сливаясь в один красный кровавый круг с множеством расплющенных тут и там тёмных брызг. К горлу подступила тошнота – лишь огромным усилием я удержалась от рвоты.

Когда транс прошёл, картина вроде бы вновь собралась воедино. Но вот только детали по-прежнему отказывались вписываться в неё, оставаясь чужеродными, инфернальными обломками атмосферы некогда чистой, почти пустой комнаты с белыми стенами.

Теперь на них повсюду виднелись кровавые тошнотворные ошмётки самых разных размеров: от крупных пятен до микроскопических брызг. Некоторые следы выглядели смазанными, словно в них кто-то впечатывался головой.

А внизу, в углу под ними, с раскинутыми в стороны руками лежала Неля. Точнее, то, что от неё осталось. Открытые глаза, когда-то два синих озера, превратились в жуткие багровые пятна, похожие на чёрные чернильные дыры. Вместо лба – кровавая каша. А светлые волосы, кепка на которых отсутствовала, сейчас заливала ярко-алая жидкость.

Рабочий день сегодня закончился раньше обычного – люди просто не могли сосредоточиться ни на чем, кроме произошедшего в подвальном этаже главного корпуса. У кого-то это произошло чисто фактически, но те, кто мог позволить себе уйти, оставив дела на другой день, явно так и поступили. Немало было и тех, кто использовал освободившееся время для того, чтобы, собравшись со своими коллегами по двое, трое и больше людей, обсуждать произошедшее, выдвигая различимые теории (учитывая, что большинство сотрудников являлись учёными – в фантазии, а также количестве гипотез недостатков не возникало). Такие «закрытые кружки» по интересам встречались повсюду. Шёпот, пугливый и тихий, похожий на кошку, крадущуюся тайком к столу, чтобы стащить кусок колбасы, стелился повсюду; проникал во все закоулки, в каждый угол, кабинет и помещение, заставляя всякого живого человека содрогнуться от произошедшего бессмысленного, а что главное, непонятного насилия.